Искусство счастья. Тайна счастья в шедеврах великих художников

Это исключительное состояние, потому что оно делает существование счастья ощутимым и может удовлетворить нас. Совершенно. Конечно, будущее откроет нам, что оно не способно быть длительным, но в данный момент мы верим в него: мы не в состоянии представить себе, допустить, что это может закончиться. Это главный по своей интенсивности, если не по продолжительности, опыт счастья. Но он – всего лишь радостное состояние, обреченное на то, что будет прервано, прелюдия других форм счастья. Оно похоже на опьянение, которое показывает нам, что мир может измениться, если что-то меняется внутри нас: но здесь включается не химия алкоголя, а химия любви. Озарение, поток счастья. Мало кому, не считая великих мистиков, удается пережить подобный опыт в своей жизни.

Любовь-страсть позволяет нам интенсивно переживать полное счастье, что уже удивительно и необыкновенно.

Любви недостаточно. Эту истину открывает первое разочарование в жизни пары. Мало любить друг друга, чтобы быть счастливыми вместе, чтобы жизнь вдвоем увеличила счастье каждого. Существуют другие обстоятельства, и, как всегда, если речь идет о счастье, нужно прикладывать другие усилия. Вкратце их можно было бы выразить девизом: «Свобода, равенство, братство», так как то, что имеет ценность для республиканского общества, имеет ценность и для семейной пары.

Во-первых, свобода: не так-то легко позволить другому думать по-своему (хранить свои секреты, не желать всего рассказывать о себе, о своем настоящем и прошлом), чувствовать по-своему (смириться с тем, что он иногда сомневается в своей любви), поступать по-своему (расстояние, как и отсутствие, способно подпитывать любовь и, в частности, позволяет действующим лицам свободно вздохнуть). Затем равенство: внимательно относиться к равновесию задач и требований. В долгосрочной перспективе мелкие нарушения равновесия влекут за собой большую неудовлетворенность, которая станет путами, а не помощником счастью. Наконец, братство: искренне и бескорыстно заботиться о счастье моего супруга, даже если это вынуждает меня немного укротить или ограничить мое счастье, по крайней мере, в ближайшем будущем. Фридрих предлагает нам другой источник супружеского счастья: общность действий. Именно она позволяет избежать предсказания Ницше: «Любовь – всего лишь жалкое благополучие вдвоем, ужасная глупость…»

Любовь проявляет себя полностью не в слиянии друг с другом, а в общности действий и созидания. Плыть вместе…

Любовь, как учат нас философы, не сводится к любовной страсти. На самом деле она существует в трех формах: Эрос, Филия и Агапе.

Эрос – это любовь, родившаяся из желания и отсутствия, страстная и эгоистичная любовь: она тяготеет к слиянию со своим предметом. Такая любовь, если она разделенная, – большой источник счастья, а если неразделенная, то источник огромного страдания. Эрос присущ любой зарождающейся любви. Его естественная судьба заключается в том, чтобы угаснуть: ни тело, ни дух не смогли бы вынести хроническую любовную страсть много лет подряд. В лучшем случае он может регулярно возрождаться из пепла – либо по отношению к одному и тому же человеку, что прекрасно для супружеской жизни, либо по отношению к другим, что не столь прекрасно. Он приносит огромное, яркое счастье, которое теоретики назвали бы скорее радостью.

Однако существуют другие формы счастья. Они меньше питаются телом и больше – духом, то есть душой. Филия – это любовь, приближающаяся к дружбе. Для семейной пары это не обязательно любовь низшего сорта, застарелое и утомленное чувство. Здесь другое. Существуют любовная дружба и дружеская любовь. Они принесут не меньшее, если не большее, счастье, чем любовь-страсть. И, безусловно, меньшее несчастье. Филия – это любовь, которая позволяет перевести дух своему предмету, находящемуся вдали от нее, не страдать от его недостатка, его удаленности, его отсутствия. Это любовь, желающая счастья другому, а не только своего собственного счастья от его присутствия. Она встречается у проживших долгие годы вместе супружеских пар, а также у родителей по отношению к детям. И, конечно, в ней есть доля дружбы, взаимной привязанности, уважения и участия.

Агапе – это самая альтруистическая из всех форм любви. Она позволяет любить даже тех, кто нам не близок и кого мы не знаем, – любить весь род людской. Агапе, очевидно, самая трудная из всех форм любви, поскольку она особенно чужда нашим привычкам, инстинктам и потребностям. Обычно нами движет желание узнать, чтобы любить, тогда как здесь мы должны быть способны любить, чтобы узнать. В христианской традиции это любовь к ближнему, человеколюбие. Это скорее плод философского подхода, чем инстинкт или психологическая установка.

Зарождающееся счастье так же, как любовь, сначала отталкивается от эгоистических побуждений (забота о себе), пусть даже умеренных и уважительных по отношению к другим. Но осуществиться и надолго расцвести оно может лишь во все более крепнущей и глубокой связи с тем, что нас окружает…