Искусство счастья. Тайна счастья в шедеврах великих художников

Дарение плаща бедному дворянину

Джотто ди Бондоне (1266–1337)

1297–1299 гг., настенная живопись, 270 × 225 см, Верхняя церковь в базилике святого Франциска, Ассизи

На могиле святого Франциска в Ассизи была поставлена церковь, ставшая в эпоху Средневековья четвертым центром христианского паломничества после Иерусалима, Рима и Компостелы. На 28 фресках, написанных в период 1297–1299 гг., Джотто и его ученики изобразили основные сцены жития святого Франциска и чудеса, свершившиеся после его смерти, превратив базилику в самое декорированное место во всей Европе. Дарение плаща бедному дворянину – одна из красивейших фресок этой серии. Несомненно, она была написана первой и, по мнению экспертов, большей частью рукой Джотто.

Жизнь живописца кажется очень далекой от идеала бедности, которую проповедовал святой Франциск и основанный им орден францисканцев. Он стал настоящим национальным героем Флоренции, где его считали равным Данте, другом которого он, несомненно, был, и почести не оставляли его равнодушным. Но если Джотто и не был художником бедняков, он, как и святой Франциск, полагал, что каждый человек наделен тем же достоинством и влиянием, которые до тех пор считались уделом святых.

Счастье не живет, не дышит, не взрастает, если им не делятся и не передают его. Как сказал один мудрец: «Ты получаешь обратно то, что отдаешь. Ты теряешь то, что хранишь…»

Урок Джотто Долг счастливых людей – делиться и отдавать

«Ты счастлив, значит, ты согрешил», – пишет Филипп Делерм[15]. Может ли счастье быть оскорблением для мирового несчастья? Может ли оно ранить тех, кто несчастлив, кому не удается стать счастливым? Почему появился этот предрассудок? Может быть, потому, что счастье – это самое главное из всех сокровищ, включающее все другие и делающее их бесполезными и напрасными. Может быть, потому, что всякое богатство ранит того, кто беден.

На самом деле люди бывают счастливы и в бедности. Но тогда откуда другое, такое странное, а также такое ложное убеждение в том, что наше счастье может чего-то лишить других? Может быть, это из-за того, что люди путают счастье и высокомерие счастья? Откуда эти штампы, впрочем, тысячу раз опровергнутые научными изысканиями об «эгоистичном счастье»? Как известно, настоящее счастье вовсе не повышает степени самовлюбленности, а наоборот, способствует альтруистическим поступкам. Не проистекает ли все это в конечном счете из аллергии на счастье у тех, кому не удается почувствовать себя счастливыми?

Счастье – это сокровище, а не грех. Следовательно, оно не нуждается ни в осуждении, ни в наказании. Но вполне естественно, что оно обязывает к скромности и щедрости.

Счастье раздвигает границы нашего «я», укрепляет ощущение братства с себе подобными. Оно усиливает в нас и сострадание, и осознание нашей хрупкости, присущей всякому живому существу. Вот почему акт индивидуального сознания, предшествующий рождению счастья («мое счастье зависит от меня и моей борьбы»), может – должен? – трансформироваться в акт общественного сознания («счастье других людей зависит от меня и моей борьбы»). Мартин Лютер Кинг, вторя Марку Аврелию, напоминал нам: насилие, учиненное над людьми, не только результат действий злых людей; оно также результат бездействия добрых людей…

Счастье – движущая сила, способная изменить мир. Не разговоры о счастье, а бескорыстные действия, которые оно дает нам возможность предпринять.