Искусство взятки. Коррупция при Сталине, 1943–1953

Бюрократические препоны, мешавшие инициативам 1946 г., были на время сметены шокирующими арестами десятков судей (и других работников) верховных и областных судов за взяточничество в 1948 г. (о чем будет подробно рассказано в главе 8). Этот скандал тут же вызвал новый, хоть и недолгий, внезапный порыв усилить санкции за взяточничество. Генеральный прокурор Сафонов и новый министр юстиции Горшенин 14 мая 1948 г. написали Сталину, предлагая ужесточить наказания и круто изменив прежнее мнение, будто взяточничество в стране не представляет серьезной проблемы. «Значительная распространенность взяточничества настоятельно требует усиления борьбы с этими преступлениями, в особенности со случаями взяточничества ответственных должностных лиц (судей, прокуроров, работников МВД, работников местных советских органов и т. д.)», – писал Сафонов. Он призывал принять всесоюзный закон, который обеспечил бы единообразие законодательства в республиках, где до тех пор предусматривались весьма разные приговоры. Кроме того, он сравнивал относительно мягкие наказания за взяточничество (при определенных обстоятельствах – всего год лишения свободы) с обязательным минимальным семилетним сроком за мелкие хищения государственной собственности⁸⁷. «Несмотря на значительное распространение такого опасного и нетерпимого в советском государстве явления, как взяточничество, борьба с этими преступлениями ведется крайне слабо», – вторил ему Горшенин, называя одной из причин этого слишком мягкие наказания⁸⁸. Прокуратура и Министерство юстиции составили проект указа, который требовал за получение взятки давать от 6 до 10 лет заключения при обычных обстоятельствах и от 10 до 15 лет при отягчающих (взяточничество ответственных должностных лиц, совершение преступления больше одного раза, наличие прежних судимостей за взяточничество). Для взяткодателей предусматривались от 2 до 5 лет лагерей или от 5 до 10 лет в случае рецидива⁸⁹.

Однако бюро Совета министров 12 мая 1949 г. отложило предложение 1948 г. в долгий ящик. Юридический консультант, изучавший предложение, в своем заключении заявил, что с ним нужно подождать, поскольку комиссия уже работает над новым уголовным кодексом, в который должны войти новые санкции⁹⁰. Позже история повторилась; подготовка существенно пересмотренной, долго обсуждавшейся редакции УК, вновь предполагавшей ужесточение наказаний за взяточничество, завершилась в 1952 г., но и этот проект не был проведен в жизнь до смерти Сталина⁹¹. Несмотря на ряд попыток внести в уголовный кодекс более строгие приговоры, в период позднего сталинизма законодательство не претерпело изменений.

С улучшением условий труда, толкавших судей, прокуроров и следователей на незаконные махинации, дело обстояло так же, как с ужесточением наказаний за взяточничество. В Москву продолжали поступать рассказы очевидцев о тяжелом положении за пределами столицы. Анонимное письмо, адресованное председателю Совета министров и в ЦК, от человека, назвавшегося просто сельским прокурорским работником, наглядно свидетельствует, как трудно было плохо оплачиваемым следователям устоять перед взятками⁹². Автор письма жаловался, что даже малообразованным сотрудникам милиции два года назад повысили зарплату, а работники прокуратуры в районе по-прежнему прозябают на нищенских окладах. Такая ситуация, заявлял он, ведет к подрыву системы правосудия на местах. Она также вызывает текучку кадров в прокуратуре, поскольку ее работники могут найти места с более высокой зарплатой в МВД, местных советах и других учреждениях. «Какой я прокурор, – сокрушался он, – что получаю меньше всех и в материальном отношении во всем зависим. Не случайно еще в органах прокуратуры и суда очень квалифицированные юристы сами попадают на скамью подсудимых за взятки, ибо к этому приводит материальная сторона, и неслучайно серьезные преступники иногда остаются безнаказанными по линии органов правосудия потому, что влияет материальная сторона». Для борьбы с таким влиянием автор просил уравнять оклады в прокуратуре и судах с окладами в милиции. Государство от этого «не понесет убытков, а только выиграет, а преступный элемент проиграет». Сафонов сделал на письме краткую пометку о том, что в принципе согласен с его содержанием.

Сафонов действительно в июле 1949 г. направил Сталину слезную мольбу утвердить повышение окладов работникам прокуратуры. В особенности вне крупных городов, указывал он, это в основном молодежь, не слишком квалифицированная и склонная принимать незаконные подарки. А органы прокуратуры могут приносить реальную пользу государству лишь в том случае, если они «независимы от местных влияний» и «неподкупны»⁹³. Из-за несоответствующей оплаты много квалифицированных людей в 1946-1948 гг. ушло из прокуратуры; за один только 1948 г. органы прокуратуры в стране лишились почти четверти работников⁹⁴.