Искусство взятки. Коррупция при Сталине, 1943–1953

В течение двух лет кампания явно заглохла. В октябре 1950 г. в докладе прокуратуры отмечалось, что «органы прокуратуры ослабили внимание к работе по борьбе с таким серьезным видом преступления, как взяточничество»¹⁰³. В Москве в первой половине 1950 г. в даче или получении взяток были обвинены 82 чел. Однако в 7 районах города прокуроры не предъявили ни одного подобного обвинения. Во второй половине того же года прокуратуры 8 московских районов не вели дел о взяточничестве¹⁰⁴. За весь 1951 г. следователи прокуратуры Московской области передали в суды только 31 дело о взяточничестве, в общей сложности касавшиеся 50 чел.¹⁰⁵ В даче взяток обвинялось в целом всего 35 чел.¹⁰⁶

Как показывает внутриведомственная корреспонденция, правоохранительные органы прекрасно знали, что официальная статистика не отражает реального уровня преступности. Прокуратура, со своей стороны, не говорила, будто уменьшение числа осужденных показывает эффективность мер против взяточничества или неизбежный спад преступности в советском обществе по мере продвижения к светлому коммунистическому будущему. Напротив, ее доклады свидетельствовали, что взяточничество по-прежнему распространено повсеместно, но все еще редко раскрывается и преследуется. Генеральный прокурор писал в апреле 1952 г.: «Снижение количества законченных расследованием дел и количества привлеченных к уголовной ответственности по делам о взяточничестве в значительной степени объясняется тем, что борьба с этим преступлением в органах прокуратуры организована еще недостаточно»¹⁰⁷. Существовали целые республики, где взяточничество практически не замечали, не расследовали и не наказывали. В Армении, например, прокуратура в 1952 г. возбудила всего 4 дела за получение взяток; за дачу взяток было возбуждено только 10 дел¹⁰⁸.

Позже в том же 1952 г. начальник Следственного управления Прокуратуры СССР Александров выразил в докладной записке недовольство столь резким снижением с годами числа возбуждаемых прокуратурой дел о взяточничестве¹⁰⁹. «Отвечают ли эти данные состоянию преступности? Действительно ли эта преступность снижается и факты взяточничества редки?» – спрашивает Александров. И сам же отвечает: «Расследованные дела показывают, что факты взяточничества имеются в самых различных организациях, учреждениях и предприятиях». Во многих делах, по его словам, тщательное расследование раскрывало организованную систему взяточничества, особенно в торговых, снабженческих, заготовительных и финансовых организациях. «Подобные факты, – подытоживает он, – свидетельствуют, что сравнительно редкое возбуждение дел о взяточничестве объясняется не тем, что случаи взяточничества немногочисленны, а тем, что они редко раскрываются из-за явно неудовлетворительной борьбы со взяточничеством».

Тут Александров делает чрезвычайно компрометирующее заявление: «Характерно в этой связи то обстоятельство, что в общем числе дел о даче взяток большой процент падает на факты дачи взяток работникам тех органов, которые призваны бороться со взяточничеством, раскрывая факты дачи взяток, именно – органов милиции, суда и прокуратуры [курсив мой. – Дж. А.]». В крупных городах, замечает он, около трети предложенных (и обнаруженных) взяток были даны сотрудникам милиции и прокуратуры. Иными словами, многие случаи взяточничества не раскрываются, поскольку некоторые работники правоохранительных ведомств, отвечающие за его искоренение, сами в нем замешаны. Следователи, утверждает Александров, прежде чем открывать уголовное дело, ждут взятки и зачастую, не получая ее, ничего не делают: «Таким образом, судебно-следственными органами дела возбуждались тогда, когда взятки предлагались работникам этих органов. Что же касается случаев взяточничества в других организациях, то позиция работников следственных органов была исключительно пассивной»¹¹⁰.

Заключение: Кампания-приступ