Искусство взятки. Коррупция при Сталине, 1943–1953

В личной и весьма примечательной записке, написанной в тот же день, что и письмо Сталину (2 июля 1949 г.), Сафонов выражался еще откровеннее. «Я убедительно прошу вас, Лаврентий Павлович, поддержать нашу просьбу», – взывал он. Работники прокуратуры должны получать достаточно, чтобы политически правильно понимать свою работу и «противостоять местным влияниям и разного рода соблазнам, вроде бесплатной бутылки спирта или купленных в колхозах за бесценок продуктов»⁹⁵. Короче говоря, главный прокурор страны смело заявлял Сталину и Берии, что рядовых сотрудников правоохранительной системы слишком легко подкупить бутылкой спирта или дешевыми продуктами.

Не только прокуратура била тревогу по поводу недостаточной оплаты. Судебные власти в 1952 г. все еще просили повысить оклады местным судьям, а значит, по крайней мере одна из коренных причин взяточничества, по их мнению, так и не была устранена. Судьи и другие судебные работники по-прежнему связывали проблему взяточничества с маленькой зарплатой, недостатком подготовки и статуса, плохим образованием (извечной бедой местной администрации). Автор анонимного письма Молотову от 10 июля 1952 г., подписавшийся «народный судья сельского района с Урала», сетовал на низкий престиж, совершенно недостойные оклады и чрезвычайно тяжелое материальное положение работников судебных органов⁹⁶. Этот судья заверяет Молотова, что руководствуется не просто желанием повысить собственный уровень жизни, но тревогой из-за разлагающего влияния скудной заработной платы на судей, подходя к главному -почему так вредно платить судьям так мало: «Не сочтите, Вячеслав Михайлович, что автор настоящего письма карьерист или крохобор. Я сообщаю Вам о фактах, и такие факты относятся не к одному мне. Вообще материальное обеспечение судей очень низкое, и назрел вопрос о его пересмотре, с тем чтобы судьи и с этой точки зрения были независимыми, чтобы исключался любой соблазн, недостатки в материальном обеспечении». Иными словами, судьи чувствуют себя вынужденными хвататься за любую возможность дополнить мизерный оклад, даже если это ставит под сомнение их честность.

Разумеется, правоохранительные ведомства пытались использовать кампании против коррупции (в том числе указывая на вопиющие случаи взяточничества среди собственных сотрудников) как шанс добиться повышения оплаты и статуса. И в течение всего описываемого периода работники прокуратуры и суда не переставали жаловаться на недостаток уважения к ним и их работе⁹⁷.

Кампании и реальность

В конечном счете кампания по искоренению взяточничества достигла весьма немногого, по мнению тех, кто говорил, что последнее разлагает учреждения, подрывает авторитет правоохранительных органов и других важных институтов советской власти, а также оказывает пагубное воздействие на повседневную жизнь советских граждан, которые принесли столько жертв на алтарь победы в войне. Слабости кампании (и их причины) проливают свет на существенные черты позднесталинского государства и его взаимодействия с обществом, старавшимся оправиться от военной катастрофы⁹⁸.

Кампании послевоенного сталинизма против взяточничества, кажется, имели некоторые скромные краткосрочные результаты⁹⁹. Согласно статистике Министерства юстиции, судьи по приказу, выпущенному в 1946 г., иногда выносили осужденным за взяточничество более суровые приговоры, чем прежде. Доля приговоренных к лишению свободы за получение взяток возросла с 74 % в 1946 г. до 88 % в 1947 г. Доля осужденных за дачу взяток и приговоренных к заключению немного увеличилась – с 67 % в 1946 г. до 75 % в 1947 г.¹⁰⁰ Тем не менее почти четверть осужденных взяткодателей не получила тюремных сроков.

Партийные органы выражали разочарование итогами кампании. В письме от 14 февраля 1947 г., подписанном заместителем начальника Управления кадров ЦК Никитиным, говорилось, что ни министр юстиции, ни генеральный прокурор не отнеслись к вышеупомянутому приказу достаточно серьезно, не сумели разработать и осуществить необходимые меры. Хуже всего – судьи и прокуроры по-прежнему берут взятки и не отличаются дисциплиной¹⁰¹. Доносы, чьи авторы заявляли, что знают о взяточничестве в судебных и прокурорских ведомствах, а также во множестве других организаций и предприятий, продолжали поступать «в большом количестве».

Внутриведомственные данные Министерства юстиции свидетельствуют, что в годы позднего сталинизма было арестовано за взяточничество сравнительно немного людей. Статистика показывает рост совокупного количества осужденных за взяточничество в 1946 и 1947 гг., за которым начиная с 1948 г. последовал постепенный спад. В долгосрочной перспективе кампания не привела к повышению числа осужденных¹⁰². Эта тенденция следовала общему образцу советских кампаний: резкий первоначальный всплеск арестов и приговоров, а затем откат до прежнего или даже более низкого уровня.