Исландия

Итак, я поселился на Ослиной ферме, которой управляла Эрна Кобус, сухонькая женщина с беловатым, как у старых большевиков, взглядом. Дом неразговорчивой хозяйки был скромным щитовым сооружением, с верандой и с просторной гостиной, на стенах которой были развешаны семейные фотографии. Хозяйство Эрна вела в одиночку, была нелюдима и в то же время зависима от посетителей своей фермы. На территории имелось несколько бараков, где обитали гости, приезжающие на выходные, или добровольцы-работники. В одной из таких «мазанок», снятой для меня моими заказчиками, я и стал ночевать. Хижина была обмазана свежей известкой и нравилась мне своей нарядностью, в ней находились только стол и кровать. В пустыне работать лучше на рассвете и ближе к закату. Днём ферма пустела, лишь вертелись вентиляторы кондиционеров, и только при въезде кого-нибудь встречала заливистая собачонка.

Эрна свою ферму называет здравницей, к ней приезжают лечиться отовсюду. Похожая на ведьму, в широкополой соломенной шляпе, она торгует травяными сборами из того, что растёт в пустыне, а ещё продаёт пищевые добавки на основе прессованных семечек граната, сок которого в сезон предлагает в пластиковых бутылочках посетителям как некий эликсир. Пресс для отжима сока находится в раскалённом железном контейнере, внутри которого яростно вращается вентилятор, так что создаётся впечатление, что вы находитесь внутри самолёта и куда-то летите. При ферме есть сад, где преобладают финики и оливки, и есть зооуголок, где обитают козы, куры, овцы. На выходных иногда становится даже людно, потому что к Эрне съезжаются паломники.

Когда я осенью приехал туда, чаще всего на дороге можно было увидеть туристов, воспользовавшихся тем, что жара чуть схлынула, для путешествия в Мар Сабу – древний монастырь, с монахами которого мне предстояло подружиться и поддерживать добрые отношения, столь ценные для пустыни. Мы пили вместе с монахами чай, им нравилось, что я из России. Незаметно я стал торговым и связующим звеном между фермой и монастырем, нуждавшимся в прекрасных финиках госпожи Кобус, которыми так хорошо было закусывать крепкий чай. Туристы к ферме подходили уже измождёнными и неразговорчивыми, иногда просились зайти пополнить запасы воды. Я показывал им путь к умывальным кранам – на ферме удобства были коллективные, и какое-то время туристы топтались у них, в то время как в мои обязанности входило сопроводить их также и обратно до ворот. Вереницы туристических групп и цепочки джипов, испытывающих собственную проходимость, – это достояние пустыни по выходным дням. В будни пустыня совершенно, до галлюцинаций пуста, и только я её населял, таскаясь со своим спутниковым навигатором по холмам, между которыми в будущем должна была пройти дорога, и о конечном пункте назначения её не знали даже сами проектировщики.

Приезжающие на выходные любители природы обходительны. Это мне на руку, потому что я не слишком могу выносить полное одиночество, особенно погружённое в такую загадочную линзу, как пустыня. Меня не очень тянуло в ту пору возвращаться на выходные домой, к тому же друзья наведывалась ко мне в гости. Тем более мне самому хотелось понять с помощью друзей то загадочное, что происходило на Ослиной ферме и вокруг неё, я имею в виду пустыню и свои видения, смешавшиеся постепенно с её миражами.

Не многие приезжали каждую неделю, но имелся круг людей, которые должны были получать порцию лечения еженедельно, и они составляли круг субботних постояльцев, хотя и он менялся по мере выздоровления. Прибывали и совсем большие группы, под которые были отведены два шатра, где они спали в рядок, разложив пенки и спальники, прежде насидевшись вдоволь у костров, напевшись под гитару песен. В конце недели на ферму прибывала передвижная лавка, так что с колёс я покупал всё необходимое, особенно пиво, потому что в пустыне в конце дня ничто так не приятно телу и уму, который благодаря усталости переставал хоть чем-то отличаться от тела, как холодное солодовое пойло. В общем-то, на полке холодильника ничего и не было, кроме пива, битком, ряд в ряд.

В первое утро на Ослиной ферме я проснулся на полу в состоянии, которое в юности называлось «пивная мартышка». Как этого состояния достичь? Вы идёте в бар и возвращаетесь ночью на мотоцикле, за рулём которого та самая мартышка, а утром просыпаетесь, обнаружив, что мартышка украла все ваши деньги и нагадила вам в рот. У меня почему-то болела челюсть, во дворе покрикивали индюшки, ревел осел. Вчера я заселился поздно, день был жаркий, и ночь облегчения не приносила. Кондиционер работал еле-еле, и пришлось устроиться прямо под ним на полу, открыть Grey Goose и, закусывая галетами, залакировать пивом в качестве анестезии. Вдобавок я обнаружил, что вместо подушки у меня под щекой ноут. Во сне его край вдавился в щёку, и рубец на ней занемел. Я его растёр, зажмурился от головной боли и попытался умереть.