Исландские пряди

Хёгни конунг находился в то время дома. А когда он узнает, что в страну прибыл знаменитый конунг, он приглашает его к себе на роскошный пир. Хедин принимает приглашение, и когда они сидели за брагой, Хёгни спрашивает, какое такое дело могло привести Хедина в этакую даль в северную часть света. Хедин сказал, что приехал за тем, чтобы попытать, кто из них двоих превосходит другого мужеством и отвагой, больше преуспел в состязаниях и искуснее во всем. Хёгни отвечал, что готов к этому, и на следующий день с утра пораньше они отправились соревноваться в плавании и в стрельбе по мишени. А еще они занимались тем, что скакали верхом, испытывали, кто из них лучше владеет оружием и всеми прочими сноровками, и убедились, что они настолько равны во всех искусствах, что ни одному из них ни в чем не удается превзойти другого. Когда с этим было покончено, они принесли обет побратимства и условились делить между собой пополам все, чем владеют. Хедин был молод и не женат, а Хёгни был постарше его. Он был женат на Хервёр дочери Хьёрварда, сына Хейдрека Волчья Шкура[238]. У Хёгни была дочь по имени Хильд, она была прекраснейшей и мудрейшей из женщин. Хёгни очень любил свою дочь. Других детей у него не было.

Убийство конунговой жены

Рассказывается, что вскоре после этого Хёгни отбыл в поход, а Хедин остался дома охранять державу. Случилось однажды, что Хедин направился в лес развлечься. Погода стояла хорошая. Он и на этот раз ушел от своих людей и оказался на поляне. Там он увидал женщину, сидевшую на престоле, ту самую, которую ему уже доводилось встречать в Серкланде, и ему показалось, что она стала еще краше, чем прежде. И опять она заговорила с ним первой и была очень приветлива. Она держала рог, он был прикрыт крышкой.

Конунг воспылал к ней любовью. Она предложила ему выпить. Конунг же почувствовал жажду, оттого что его бросило в жар, и вот он берет рог и пьет из него. И как только он выпил, с ним приключилось нечто удивительное: он не мог припомнить ничего, что случилось раньше. После этого он уселся, и они принялись беседовать. Она спросила у него, удалось ли ему удостовериться в том, что она прежде рассказывала ему об умениях и отваге Хёгни. Хедин сказал, что все так и есть:

— Он ни в чем не уступал мне, когда мы с ним состязались, а потому мы в конце концов объявили, что равны друг другу.

— И все же нет между вами равенства, — говорит она.

— Отчего ты так решила? — спрашивает он.

— А оттого, — говорит она, — что Хёгни женат на высокородной женщине, а у тебя жены нет.

Он отвечает:

— Хёгни отдаст за меня Хильд, свою дочь, стоит мне только попросить ее руки, и тогда я буду женат ничуть не хуже, чем он.

— Мало тебе будет чести, — говорит она, — если ты станешь просить у Хёгни его дочь. Было бы куда лучше, если только тебе и впрямь не занимать решимости и отваги, увезти Хильд, а конунгову жену убить, положив ее перед штевнем боевого корабля, так чтобы ее рассекло пополам, когда его спустят на воду.

Хедин настолько был ослеплен злобой и лишился памяти из-за выпитого им пива, что не нашел никакого иного решения, кроме этого, да так и не вспомнил, что они с Хёгни были побратимами.

Затем они расстались, и Хедин воротился к своим спутникам. Дело было в конце лета. Хедин отдает распоряжение своим людям снарядить боевой корабль, сказав, что желает отправиться домой в Серкланд. Потом он идет в покои, берет за руки конунгову жену и Хильд и уводит их. Люди взяли одежду и драгоценности Хильд. В стране не нашлось ни одного человека, кто бы отважился вмешаться, так все боялись Хедина и его воинов, а вид у него был весьма сердитый.

Хильд спросила Хедина, что это он замышляет, и тот сказал ей. Она принялась упрашивать его не делать этого:

— Ведь мой отец отдаст меня за тебя, если ты ко мне посватаешься.

— Я не желаю, — говорит Хедин, — просить у него твоей руки.

— Даже если ты не согласен ни на что другое, — говорит она, — как только увезти меня отсюда, мой отец и тогда будет готов примириться с тобой. Но ежели ты совершишь такой злодейский и бесчеловечный поступок и убьешь мою мать[239], мой отец никогда не помирится с тобой. Мне привиделось во сне, будто вы бьетесь и сражаете друг друга, а за этим грядут еще горшие беды, и для меня будет великим горем, если я навлеку на моего отца несчастья и невзгоды. Но мне не доставит никакой радости видеть и твои страдания и тяготы[240].

Хедин отвечал, что его ничуть не заботит, чем это может обернуться, и заявил, что не намерен менять своего решения.

— Теперь уже не в твоей власти что-либо изменить, — говорит Хильд, — поскольку ты действуешь не по своей воле.