Испанка. История самой смертоносной пандемии

Однако ученые и врачи были уверены: если предупреждать или лечить не так быстро развивавшиеся пневмонии, причиной которых, как они справедливо полагали, была вторичная инфекция, это могло бы спасти множество жизней. Но профилактика осложнений заключалась лишь в соблюдении постельного режима после перенесенного гриппа и в уходе за больными и выздоравливающими — но по мере роста числа заболевших (включая врачей и медицинских сестер) обеспечивать пациентам надлежащий уход становилось все сложнее.

Если бы только удалось обнаружить патоген… У ученых были для этого все нужные инструменты, они могли контролировать работу иммунной системы, они умели предупреждать и лечить пневмонии нескольких типов, включая самые распространенные на тот момент. Ученые мучительно надеялись, что наука скоро восторжествует и что победа над бактериальной пневмонией уже совсем близко — рукой подать. Только бы найти патоген…

Вся наука встала на борьбу — и была готова его найти.

Но Уильям Уэлч так пока не считал. Из Кэмп-Дивенс он сразу вернулся в Балтимор, не заехав по дороге ни в Нью-Йорк, ни в Вашингтон — для доклада Горгасу. Это могли сделать и другие, а Уэлч сказал все, что считал нужным, по телефону.

Уэлч довольно плохо себя чувствовал. Наверняка он изо всех сил пытался стряхнуть с себя это мерзкое ощущение. В конце концов, это была тяжелая, крайне тяжелая поездка. Как раз перед отправлением в Кэмп-Дивенс они с Коулом и Воганом, закончив инспектировать армейские лагеря, несколько дней отдыхали в Эшвилле. Уэлч даже подумывал отказаться от дальнейших поездок. Но потом, в воскресенье, их внезапно вызвали к начальнику медицинской службы армии. Уэлчу, Коулу и Вогану пришлось поехать в Кэмп-Дивенс, где они и обнаружили это страшное заболевание.

Так что оснований для отвратительного настроения хватало, да и было от чего устать. Во всяком случае, вполне вероятно, что Уэлч говорил себе именно это. Стук колес поезда вызывал досаду и усиливал головную боль, пока еще терпимую. Уэлч был тучным человеком, ему всегда было непросто удобно устроиться в поезде.

Однако поезд катился на юг, а Уэлч чувствовал себя все хуже и хуже. Головная боль стала практически невыносимой, и вскоре к ней присоединился сухой кашель. Откашляться было невозможно, и вскоре к кашлю присоединилась лихорадка. Конечно, Уэлч смотрел на все эти симптомы объективно, глазами ученого-медика. Никаких сомнений не оставалось. Он тоже заразился гриппом.

О том, как болезнь протекала у Уэлча, никаких записей не сохранилось. В Балтиморе, как и на всем Восточном побережье, свирепствовала эпидемия. Вирус больно ударил и по Университету Хопкинса: пришлось даже закрыть госпиталь для всех, кроме сотрудников и студентов. От гриппа умерли трое студентов-медиков, три медицинские сестры и трое врачей университетского госпиталя[509].

В госпиталь Уэлч не поехал. Уэлчу было уже почти 70, он был на 40 лет старше тех, кто чаще всего умирал от гриппа, он только что видел ад в Кэмп-Дивенс и хорошо представлял себе, как перегружены врачи и медсестры: вряд ли ему смогут обеспечить хороший уход даже в клинике его родного университета[510]. Позже он говорил: «Тогда я и не собирался обращаться в госпиталь».

Вместо этого он стал соблюдать постельный режим дома[511]. Он отлично понимал, что лучше отлежаться, чтобы не подхватить вторичную инфекцию: она-то вполне может его убить. Проведя в постели десять дней, он почувствовал себя лучше и решил, что уже можно путешествовать. Долечиваться он поехал в свой любимый отель «Деннис» в Атлантик-Сити — это вульгарное и безвкусное место было для Уэлча тихой гаванью. Повсюду царил хаос, и он отправился в знакомый отель, который всегда вселял в него душевный покой. Что же так притягивало Уэлча в отеле «Деннис»? Возможно, кипевшая там жизнь. Тихие места вызывали у него невыносимую скуку. Вот как он описывал Мохонк в 145 км от Нью-Йорка: «Курорт у озер-близнецов, посреди веранды восседает на кресле-качалке мисс Дэйрс… Кажется, до девяти вечера, когда наконец-то можно будет пойти спать, целая вечность… Носить пестрые галстуки запрещается правилами…» Но Атлантик-Сити! «Потрясающая, жуткая, леденящая кровь штуковина — новые американские горки над старым океанским причалом… Вагончики несутся вниз с высоты 175 м… Люди сидят вверх ногами и вниз головой — если бы не чудовищная скорость, наверняка повылетали бы. Мне хватило одного круга — неизгладимое впечатление… Вокруг аттракциона всегда толпились зеваки, которые говорили, что не сядут в эти чертовы вагончики даже за 1000 долларов»[512].