Испанка. История самой смертоносной пандемии

Рихард Пфайффер за 25 лет до пандемии уже был уверен, что нашел. Один из самых блистательных учеников Коха, научный директор Института инфекционных болезней в Берлине, генерал германской армии, в 1918 г. он отметил свое шестидесятилетие. Величественная во всех отношениях фигура. За свою научную карьеру Пфайффер успел внести огромный и неоценимый вклад в науку, ответив на несколько важнейших вопросов медицины. Словом, как ни взгляни, он был настоящим гигантом.

Во время и после пандемии гриппа 1889–1890 гг. — наиболее тяжелой и опустошительной пандемии за последние три столетия, за исключением испанки, — Пфайффер искал причину заболевания. Тщательно и кропотливо он выделял из мокроты больных гриппом небольшую, тонкую, палочковидную бактерию с закругленными концами (правда, встречались и другие варианты формы). Иногда эта бактерия оказывалась в организме единственной, а иногда, по словам Пфайффера, она присутствовала «в удивительно огромных количествах»[514].

И эта бактерия явно умела убивать, хотя болезнь, которую она вызывала у животных, не слишком напоминала человеческий грипп. Таким образом, этот возбудитель не совсем вписывался в «постулаты Коха». Но человеческие патогены часто либо не поражают животных, либо вызывают у них иные симптомы, так что многие патогены все же считаются возбудителями тех или иных человеческих заболеваний, несмотря на несоответствие постулатам Коха.

Пфайффер был настолько уверен в своей правоте, что назвал эту бактерию Bacillus influenzae — «палочкой гриппа» (в настоящее время она называется Hаemophilus influenza)[515].

Среди ученых новый микроорганизм быстро стал известен как «бацилла Пфайффера» — и, учитывая репутацию самого Пфайффера, мало кто сомневался в достоверности его данных.

Определенность придает сил. Уверенность дает точку опоры. Неопределенность порождает слабость. Неуверенность делает человека робким, если не опасливым, а робкие шаги, пусть даже в верном направлении, могут и не привести к цели, если на пути есть серьезные препятствия.

Ученому нужны не только ум и любопытство — еще и страсть, терпение, творчество, самодостаточность и мужество. Мужество не в том, чтобы сделать шаг в неизведанное. Мужество — это признать (и принять) неопределенность. Клод Бернар, великий французский физиолог XIX в., не случайно заметил: «Наука учит сомневаться».

Ученый должен смириться с тем, что все его труды, все его убеждения могут рассыпаться в прах из-за одной-единственной лабораторной находки. Подобно Эйнштейну, который отказывался принять свою собственную теорию до тех пор, пока его догадки не были экспериментально подтверждены, любой ученый должен искать факты, противоречащие его гипотезе. В конечном счете ученому стоит верить только в сам научный поиск. Для того, чтобы смело и решительно двигаться вперед даже в условиях неопределенности, нужна уверенность в себе и своих силах — ведь это куда сложнее, чем простой «шаг в неизведанное».

Каждый настоящий ученый сражается на передовой. Ученый, пусть и не планирующий великое открытие, все равно имеет дело с неизведанным — даже если всего лишь заглянул за границу изведанного. А лучшие ученые пробираются в самую глубь неизведанного мира — они ничего не знают об этих местах, им даже нечем навести порядок там, куда они зашли, нечем расчистить себе путь, чтобы двигаться дальше. Они осторожно и обдуманно исследуют новый мир. Любой шаг может внезапно перенести их в зазеркалье, в мир, которым управляют совершенно иные законы. И если догадка ученого хотя бы отчасти верна, то она служит кристаллом, вокруг которого начинает упорядочиваться хаос; она создает форму и структуру, задает направление. Но любой шаг может привести и к падению в пропасть.

В неизведанном мире ученый должен создавать… все. Это скучная, утомительная работа, и начинается она с выяснения, какие нужны инструменты: их нет, значит, их нужно создать. Лопатой можно копать землю, но невозможно долбить камень. Подойдет ли для этого кирка — или лучше сразу динамит? А вдруг он разнесет все в пыль? И если скала неприступна, а динамит может уничтожить и то, что мы ищем за этой скалой, — нет ли другого способа подобраться к тайне, скрытой за толщей камня? Но вдруг мы видим: из подножия скалы бьет ключ. Не найдем ли мы в воде то, что ищем? Только вот как сделать нужный анализ?

И если ученому будет сопутствовать удача, коллеги-последователи превратят проложенную им тропинку в настоящую дорогу. Этот путь будет прямым и удобным, по нему ученые за считаные минуты смогут попасть в точку, к которой первопроходец пробирался месяцами или годами. В продаже появятся самые совершенные инструменты — как сейчас можно купить лабораторных мышей со всеми необходимыми наследственными признаками.