Испанка. История самой смертоносной пандемии

Почти всеми социальными учреждениями города руководили женщины — сильные, умные и энергичные женщины, происходившие из уважаемых семейств, но занимавшиеся исключительно благотворительностью. Мэр создал женский общественный комитет для реагирования на чрезвычайные ситуации. В него вошли жена Пеппера вместе с женой Джона Уонамейкера, жена Эдварда Стотсбери, ведущего банкира города и главы компании Drexel & Co, а также жена Эдварда Биддла, глава комитета. Муж председательницы был потомком Николаса Биддла — главы Второго банка Соединенных Штатов и заклятого врага первого президента-демократа Эндрю Джексона (для него Биддл был воплощением коварной власти денежных мешков). Эти женщины презирали Вэйра и его машину, сотрудничая с ней лишь для того, чтобы продемонстрировать патриотическое единство нации во время войны. Но как только стало ясно, что городские власти не собираются ничего делать в связи с эпидемией, эти женщины покинули комитет, и его пришлось распустить. Элизабет Мартин писала мэру: «У вашего комитета нет никакой настоящей цели… Поэтому я считаю нужным порвать с ним»[627].

Теперь, заняв место городских властей, Пеппер, Мартины и их коллеги созвали глав частных организаций (всего около десяти человек) на встречу, которая состоялась 7 октября в штаб-квартире отдела помощи в чрезвычайных ситуациях в доме 1428 по улице Уолнат-стрит. Там правили бал женщины, а Пеппер своим присутствием придавал собранию вес. Женщины уже организовали по всему городу продажу военных облигаций и сумели достучаться до каждого дома в каждом квартале, причем ответственность за сбор средств возлагалась «на естественного лидера, какой бы ни была ее национальная принадлежность». Скажем, в ирландском квартале ответственной назначали ирландку, в афроамериканском квартале — афроамериканку и так далее.

Теперь женщины намеревались прибегнуть к такой же организационной форме для распределения всего на свете — от медицинской помощи до продовольствия[628]. Они рассчитывали обуздать панику и хаос организованностью и строгим руководством. Совместно с Красным Крестом, который в Филадельфии, в отличие от других мест, объединил свои усилия с усилиями отдела помощи в чрезвычайных ситуациях, женщины обратились к медицинским сестрам, напомнив: «В Филадельфии за один день умирает больше людей, чем гибнет американских солдат за один день во Франции…»[629]

Совет национальной обороны Пенсильвании уже составил список всех врачей штата, включая и тех, кто уже оставил практику. Импровизированный комитет Мартинов обратился за помощью к каждому из них. У комитета хватало денег (и он мог раздобыть еще больше), так что ему было чем оплатить эту помощь. Комитет открыл в универмаге Strawbridge & Clothier круглосуточную бесплатную справочную службу (универмаг разрешил пользоваться своей телефонной линией). Газеты и плакаты оповещали жителей, что они могут круглосуточно звонить по номеру Filbert 100, чтобы получить справки, в том числе справки о вакансиях. Комитет переоборудовал кухни в государственных школах, закрытых из-за карантина, в суповые кухни, где готовили еду для десятков тысяч жителей, которые из-за болезни были не в состоянии готовить сами. Город был разделен на семь районов, и для экономии времени комитет направлял врачей по ближайшим адресам, так что им пришлось на время распрощаться со своими прежними пациентами.

И, наконец, именно в комитет теперь обращались волонтеры. Почти 500 человек предложили свои автомобили для перевозки врачей или в качестве санитарных карет. К таким машинам прикрепляли зеленые флаги, которые давали право преимущественного проезда. Организаторы автопробега для продажи облигаций займа Свободы сумели добыть еще 400 автомобилей для борьбы с эпидемией. Тысячи людей звонили в штаб-квартиру комитета и предлагали свою помощь, готовые выполнять любые задания.

Крузен отсутствовал на встрече 7 октября, а до этого вел себя очень пассивно. Но теперь его словно подменили. Возможно, на него подействовала массовая гибель людей. Возможно, его заставило шевелиться осознание, что ответственность взял на себя кто-то другой. Но он внезапно перестал тревожиться по поводу Вэйра и бюрократии, ему стало наплевать на продажи военных облигаций и даже на то, как удержать власть. Теперь он просто хотел остановить эпидемию.