Испанская дивизия — союзник Третьего рейха, 1941–1945 гг.

Война как жестокий учитель всех расставила на свои места. Командиры, делавшие успешную карьеру в предвоенные годы, часто оказывались пустопорожними болтунами, а люди, на первый взгляд тихие и незаметные, — талантливыми руководителями. Оборону Муравьевских казарм возглавил политработник — политрук пулеметной роты Василий Павлов. Ему было 25 лет. «Он спокойно отдавал распоряжения своим пулеметчикам, указывал, на что следует обратить внимание в первую очередь»[165].

И вот он — первый бой с испанскими солдатами. «Справа от нас была открытая местность, а дальше, метров через 200, начинались кусты, переходящие в лес. На этом открытом и ровном пространстве не было ни наших, ни немцев. Между Муравьями и Дубровкой, примерно на пятистах метрах, была также ровная местность, где и развернулся наш бой. Перед Муравьями — наше минное поле.

В ходе боя ни одна вражеская бомба, а тем более артиллерийский снаряд, не пробила подвал. Обстрел же из окна очень хороший. И вот эсэсовцы совместно с „голубыми“ (испанцами), а тех и других было по полку, решили взять Муравьи в лоб»[166].

Оборону держали чуть более 50 красноармейцев. Но правильный выбор позиции обороны способствовал тому, что наступление превосходящих сил противника стало срываться. «Впереди шли небольшие группы немецких саперов с задачей сделать проходы в нашем минном поле. А за ними двинулись цепи пехоты противника. Вступившая в бой наша артиллерия существенно проредила эти цепи и нарушила их стройность. В конце концов, из трех цепей пехоты противника осталась одна, собранная из остатков. Стремление противника овладеть Муравьями не ослабевает. И вот началась очередная атака — которая, уже со счета сбились. Противник приблизился к Муравьям настолько, что ему осталось сделать последний бросок. И тут дружно заговорили наши пулеметы. Все вражеское построение смешалось. Поле, до этого ровное, покрылось бугорками, как кочками на низком месте, — телами погибших незваных пришельцев»[167].

Испанские источники также признают особую ожесточенность боев около Муравьевских казарм: «Осес повернул на юг. Через минное поле лежали разрушенные Муравьевские казармы. Он стал думать, не пробраться ли ему туда ночью, пока враг приходит в себя. Он вспомнил о заминированном поле в Дубровке. Правы ли были военнопленные? Неужели красные так не уверены в своих войсках, что заминировали линию отступления на 5 км?

Розелльо тоже попал на минное поле около Тигоды. Русские заградили 3-му батальону 263-го полка путь на Никиткино. Атака стоила жизни одному офицеру и 40 солдатам. При этом батальон русских рассеялся, и было захвачено в плен 200 человек.

Осес рассматривал казармы в бинокль. Казалось, они были покинуты. Он двинулся туда в полночь, но там оказались русские — 1000-й стрелковый полк. С проклятиями Осес отступил. Русские отплатили тем, что обстреливали Дубровку всю ночь»[168].

Особое значение Муравьевских казарм становилось понятным не только красноармейцам, которые их обороняли, но и их противникам: немцам и испанцам.

29 октября Эспарса покинул Быстрицу и отправился в деревушку Лелявино, что находилась напротив Дубровки. Там он натолкнулся на Грандеса и фон Рокеса.

Испанцы с трудом продвигались по сугробам, которые покрывали минное поле. Офицеры шли впереди. Первая рота — правый фланг — шла на юг по берегу. Вторая рота — левый фланг — двигалась, меняя направление из-за мин и пушек, к Волхову.

Идущие впереди солдаты подрывались на минах, артиллерийские орудия обстреливали упрямых guripas. Капитаны Экхевария и Эскалера дошли до советской линии обороны только для того, чтобы быть отброшенными назад.

Эспарса и фон Рокес видели, как выжившие стояли на берегу под прикрытием берега. Они курили, болтали, ходили с флягами с русской водкой. Было так холодно, что водка замерзла, и ее приходилось бить о землю.

Осес снова скомандовал. Солдаты пошли зигзагом по минному полю. Группы по два и три человека смогли добраться до зданий, но их там уничтожили.

Вторая попытка также оказалась бесплодной. Легион застрял. Капитаны и лейтенанты были убиты. Горстка оставшихся солдат попыталась атаковать снова. Под руководством оставшегося в живых второго лейтенанта Лестона они вновь бросились под стены казарм. Все было напрасно[169].

Фон Рокес решил использовать традиционную немецкую методику образца 1941 г. и предложил испанцам: «Может быть, вы сможете взять казармы с помощью бомбардировщиков и тяжелой артиллерии?»[170].

Но с бомбардировщиками ничего не получилось. У генерала люфтваффе Келлера были свои серьезные проблемы над Тихвином, который упорно обороняли части Красной армии.

В этих условиях Осес передислоцировал силы на юг от Дубровки. Испанцы понесли очередные потери. Согласно их официальным данным, 2 капитана были ранены, 5 лейтенантов погибло, 2 лейтенанта были ранены, 2 сержанта убиты, 6 ранены, 21 солдат погиб, 82 ранены[171].