Испанская дивизия — союзник Третьего рейха, 1941–1945 гг.

Мотивы для вступления русских в ряды Голубой дивизии были очень разными. Красивая форма, продовольственный паек, защищенность от немцев и их пособников — эти факторы играли немаловажную роль. Вчерашний советский школьник Алексей Иносемский (он родился в 1924 г.) вскоре после начала войны оказался в оккупации. Ему пришлось, как и всем мирным жителям, выживать, хотя работа у него была весьма неплохая — стекольщиком в городе Пушкине.

Во второй половине 30-х гг., как и все советские дети, Леша с волнением следил за событиями гражданской войны в Испании, с восторгом встречал детей республиканцев, вывезенных в СССР. Ему хотелось общаться со своими сверстниками из далекой прекрасной страны, борющейся с фашизмом, и это желание привело его во Дворец пионеров. Там он начал изучать испанский язык. На допросе в МГБ он так рассказал об этом периоде своей жизни: «С 1937 года по 1941 год я являлся учеником Дворца пионеров в городе Ленинграде…

Туда часто приходили на экскурсии дети, вывезенные из Испании в Советский Союз. Будучи знаком с ними, я проявлял интерес к испанскому языку и с помощью учебников изучал его и одновременно закреплял практически в беседах с детьми, приехавшими из Испании»[515].

Оказавшись после начала войны на оккупированной территории, Алексей в первые недели занимался разбором разрушенных домов, а потом стал выполнять более квалифицированную работу. Испанский язык помог ему быстро найти контакт с испанцами, которые прибыли под Ленинград в конце лета 1942 г. «Владея испанским языком, в процессе своей работы стекольщиком, я познакомился с офицерами и солдатами „Голубой дивизии“, которые при своем выезде из города Пушкин в сентябре 1943 года предложили мне добровольно поступить на службу. От их предложения я не отказался, а, наоборот, дал свое согласие, после чего был зачислен рядовым 15 роты 262 полка испанской „Голубой дивизии“, в составе которой выехал сначала в г. Кенигсберг, а затем в город Сан-Себастьян (Испания)»[516].

Стать «голубым» для русского парня оказалось весьма несложно: «В сентябре 1943 года я заявил старшему лейтенанту Хилю о своем желании служить в указанной дивизии. После чего Хиль записал меня в свою роту и сразу же выдал обмундирование рядового солдата. Поставил на довольствие и выдал справку за своей подписью, в которой было указано, что я являюсь солдатом 15 роты, 262 полка, испанской „Голубой дивизии“.

Будучи зачисленным на службу в указанную дивизию, я перешел жить в расположение 15 роты, после чего стал считаться солдатом испанской добровольческой дивизии»[517].

Новому солдату пришлось отказаться от своей настоящей фамилии. «Будучи вызванным командиром в ротную канцелярию за получением справки о прохождении мною службы в указанной дивизии, я назвал свою правильную фамилию, а писарь записал меня Алексейс Константино, мотивируя это тем, что в Испании нет фамилии, подобной моей. С тех пор я себя именовал Алексейс Константино»[518].

После окончания войны, в 1948 г., он вернулся в Советский Союз — не смог перенести расставания с матерью. На родине его арестовали. Следователей интересовал вопрос: воевал ли Иносемский с оружием в руках против Красной армии? В начале следствия Алексей подобные обвинения категорически отрицал: «После того как меня документально оформили для службы в испанской армии, я был направлен в распоряжение кладовщика 15 роты. Вместе с ним доставлял в роту продовольствие, затем помогал ему выдавать продукты из склада на кухню, а также выполнял и другие его поручения, касающиеся хозяйственных нужд роты… Кроме работы в складе, я занимался и его охраной в ночное время»[519].

Он убеждал следователя в том, что «непосредственного участия в боях на передовом крае против советских войск в то время 15 рота не принимала.

До прибытия Голубой дивизии в Пушкин мне было известно, что личный состав ее принимал активное участие в боях против советских войск в районе городов Волхов и Тихвин Ленинградской области»[520].

Алексея подвело его юношеское желание покрасоваться. Во время своей службы он приходил к матери не только в форме, но и с боевой испанской наградой. Его девушка Вера с горечью рассказала об этом: «Обстоятельств вступления Иносемского в испанскую армию я не знаю, но что он пошел добровольно, видно хотя бы из того, что я была девушка, находящаяся с ним в близких дружеских взаимоотношениях. Я неоднократно говорила ему, чтобы не вступал в испанскую армию. На это он всегда мне отвечал: „Ладно, Вера, не будем об этом разговаривать“.

Причем, какого-либо набора в испанскую армию не было, и русских принимали туда только по их желанию.

Кроме того, Иносемский, находясь в испанской армии, неоднократно заходил ко мне в их форме. Когда я ему говорила: „Алексей, как ты мог так поступить, ты же с оружием в руках пошел воевать против своих же русских“. На этот неоднократно заданный ему вопрос он отвечал неопределенно: „Если сделал ошибку, то ее теперь не поправишь“»[521].