Испанская дочь

Перед моим мысленным взором уже развернулась трагическая сцена с горящей мебелью и лежащей на полу без чувств сестрой. Но уж чего я никак не ожидала увидеть – так это сидящей на кровати Каталины с длинной сигаретой между пальцами. В спальне стояла такая же сизая пелена, как в давешнем кабаке в Винсесе. Могла бы, по крайней мере, открыть окно!

Заслышав звук открывшейся двери, Каталина резко развернулась и уставилась на меня, расширив глаза. Рука ее непроизвольно дернулась за спину в попытке спрятать сигарету.

Вот, значит, чем в свободное время баловалась знаменитая винсесовская Santa! Предавалась совершенно мирскому и к тому же свойственному мужчинам пороку.

– Дон Кристобаль? Я не слышала, как вы вошли.

– Прошу извинить, что так бесцеремонно вторгся в ваши покои, но я учуял в коридоре запах дыма и испугался, что с вами что-то случилось.

Щеки у нее густо порозовели.

– Ах, это… – Она покачала головой. – Я знаю, мне не следовало бы это делать. Это не подобает даме. Но боюсь, я уже безнадежно пристрастилась.

Я прошла к окну:

– Вы позволите? – Подняла я повыше раму. – Нам же тут не нужно неприятных происшествий, верно?

Каталина поднялась с кровати:

– Да, разумеется.

Бедняжка, похоже, теперь не знала, что ей делать с сигаретой. Лично я никогда этим не грешила, и единственный раз, когда я в доме у Аквилино попробовала угоститься сигарой, курение у меня вызвало отвращение. Но почему-то этот маленький секрет Каталины сделал ее человечнее в моих глазах и вызвал во мне желание узнать ее получше.

– Ну, как вы сегодня? Приятно провели время с доном Мартином? – спросила она. – Хулия сказала, вы отправились с ним на рыбалку.

«Откуда Хулия узнала, чем я занималась?»

– Да.

– Она обычно там невдалеке стирает нам одежду. Сказала, что видела вас вдвоем.

– Простите, что не предупредил об этом вас. Надеюсь, вы не дожидались меня к ужину?

– Нет, не стоит извиняться. Все в порядке.

Между тем сигарета в ее застывшей руке понемногу превращалась в тонкую палочку пепла, и мне хотелось, чтобы Каталина либо уже сделала затяжку, либо стряхнула его в стеклянную пепельницу, стоявшую у нее на тумбочке у кровати. Однако она не сделала ни того, ни другого, а просто раздавила сигарету о дно пепельницы.

– А это у вас «Фортуната и Хасинта»? – указала я на книгу, лежавшую на кровати. Я уж не стала этого говорить, но была порядком изумлена тем, что «святая Каталина» почитывает столь скандальный роман.

Она зарделась еще пуще.

– Нашла среди маминых вещей. Ничего особенного, – пожала она плечами, – нелепая любовная история.

Сама я хорошо была знакома с творениями Бенито Переса Гальдоса. Мой Кристобаль надышаться не мог на испанскую литературу.

Я присела на край кровати.

– И к тому же трагическая.

– Да. Но и в трагедии есть красота. Вы не находите?

Я вновь подумала о Кристобале. Ничего красивого в его трагедии не было.

– Вот только не в реальной жизни.

– Простите. Как бессердечно с моей стороны такое говорить после недавней кончины моей… сестры. – Она взяла со стола веер. Расшитый ворот на ее платье был очень высоким, и в такую жару, наверное, она в нем задыхалась. – Расскажите мне о ней. О Пурификасьон.

Она очень располагала к себе – младшая моя сестра. Глаза ее неизменно глядели на меня с искренней теплотой, а в ее голосе слышалось участие и понимание. Быть такого не могло, чтобы она подослала Франко меня убить. Это просто было невозможно!

И все же я застукала ее за курением, а это означало, что Каталина кое-что скрывала ото всех. Так что у нее, как и у нас, обычных смертных, имелись свои слабости и пороки – вот только никто в городе об этом не знал.

А может быть, кто-то и знал.

– А правда, что у нее был свой магазин шоколада?

– Да, – дрогнувшим голосом ответила я, вспомнив тот залитый солнцем зал, где посетители наслаждались шоколадными деликатесами, которые мы готовили на пару с ла Кордобезой. Как же просто и предсказуемо текла тогда моя жизнь!

– Отец так ею гордился!

– В самом деле?

– Да, он постоянно говорил, что нам с Анхеликой надо бы больше брать с нее пример, но ни у одной из нас не было никакого интереса к его бизнесу.

«Почему же тогда, ну, почему им так хотелось, чтобы меня не стало?! Ведь мы могли бы вместе, сообща работать ради общей цели. Ведь мы могли бы вместе продолжать доставшееся от отца дело».

Но, судя по всему, одна из сестер оказалась для этого слишком алчной. Или, быть может, сразу обе.

– Я так огорчилась, что она умерла. Мне очень жаль, что я так и не смогла с нею познакомиться, – продолжала Каталина.

Мне больно было слышать эти слова. Они заставляли меня чувствовать себя виноватой и бесчестной. Каталина казалась мне хорошим человеком, не заслуживающим от меня обмана. Мне так захотелось рассказать ей все как есть! Но не возненавидит ли она меня тогда?

– Уверен, она тоже была бы счастлива узнать вас ближе, – сказала я.

– А как она выглядела? Была она хоть немного похожа на нас?