Испанская дочь

Это произошло, когда я, выйдя от Каталины, направилась к своей комнате. Я отчетливо услышала плач сестры из-за двери, которая, как я поняла, вела в ее спальню. А Лоран как будто пытался ее утешать, называя ее ma chère и бормоча ей что-то вроде calmes-toi[39]. Я на всякий случай задержалась возле ее двери, но уже очень скоро оттуда перестали доноситься какие-либо звуки.

Это небольшое происшествие, каким бы ни было оно незначительным, позволило мне сделать любопытное открытие: теперь я знала, где комната Анхелики, и сегодня вечером мне, возможно, выпадал единственный шанс туда попасть и поискать там какие-либо улики, связывающие ее с Франко или же с оказавшимся в моих руках банковским чеком.

За завтраком мне пришел в голову идеальный план. Сегодня в нашем доме ожидалась игра в «Бинго», и к нам должны были прийти несколько семейных пар. Как пояснила Анхелика, наливая мне в стакан сок папайи, в лото они играли каждую неделю – менялись лишь дома и хозяева вечеринки. У меня не было ни малейшего интереса ни к самому «Бинго», ни к гостям моих сестер. Но для меня это событие означало, что, пока все будут увлечены игрой, я смогу ненадолго и незаметно отлучиться. Да и Хулия, которая, казалось, везде за всем подсматривала, будет в этот вечер слишком занята, обслуживая гостей. Возможно, мне даже удастся тайком забрать из кабинета отцовский дневник.

Я надела один из лучших костюмов Кристобаля: тройку из жилета в тонкую полоску, брюк из тонкой шерсти и такого же пиджака. Возможно, это был не лучший выбор, учитывая жаркую погоду, однако это был один из наимоднейших нарядов Кристобаля – тем более что Лоран собирался по случаю облачиться в смокинг. Поразительно, сколько уверенности – и даже душевной энергии – способен придать человеку модный дорогой костюм! В нем я по-настоящему почувствовала себя мужчиной. Надев в довершение образа мужнину широкополую американскую «шляпу игрока», я вышла из комнаты.

Снизу мне уже слышны были легкий смех и незатейливые комплименты. Что интересно, большинство разговоров велись на французском. Из-за верхней балюстрады я увидела мужчин в белых галстуках и женщин в длинных, посверкивающих блестками платьях, с норковыми манто и с красивыми перьями в волосах. Поправляя лацканы пиджака, я не торопясь спустилась по лестнице. Анхелика представила меня всем как своего зятя, мужа сестры, и вместе мы проследовали к столу, уставленному аппетитными закусками. Там были и фаршированные креветками авокадо, и conchitas asadas[40], и кукурузные tamales[41], и empanadas de verde[42]. Имелись также и французские деликатесы: паштет из куриной печенки, волованы с грибной начинкой и икра.

В своей «шоколаднице» я привыкла играть роль радушной хозяйки. Обыкновенно я перемещалась туда-сюда по заведению, следя, чтобы всех посетителей хорошо обслужили, чтобы все были довольны, и порой даже немного развлекала гостей, отпуская шутку-другую или рассказывая анекдот. Мне всегда нравилось, к примеру, изображать чужие голоса – особенно озвучивая в анекдотах галисийцев[43] или старушек. И теперь мне настолько дико было видеть в качестве хозяйки вечера Анхелику! Почему-то меня это смещение роли сегодня задевало. (Неужто во мне появилась ревность? Вот уж чем никогда я не грешила! По-видимому, пребывание в образе мужчины отложило на меня свой отпечаток.)

И в то же время я испытывала сейчас незнакомое мне прежде чувство гордости за свою сестру. И дело было не в ее красоте – хотя люди всегда непроизвольно тянутся к привлекательным женщинам, – в ней присутствовала какая-то легкая задушевность, комфортность общения, заставлявшая всех гостей искать ее внимания. Это видно было по тому, как ее подруги то и дело брали ее за руку или шептали ей что-то на ухо. В ответ она вознаграждала их слова искренним смехом.

Лоран выглядел в этот вечер оживленнее обычного. Он с особым воодушевлением рассказывал о былых путешествиях, о многочисленных друзьях, о дорогих приобретениях, сделанных им, чтобы потешить свое хобби (речь шла о доставленном из Франции фотоаппарате «Брауни» и о бинокле для наблюдения за птицами). Спустя какое-то время я уже готова была запихать ему в рот пару этих самых conchitas asadas, чтобы он хоть на две минуты умолк. Хулия с обычной своей наблюдательностью следила за тем, чтобы бокалы у гостей не пустовали. В какой-то момент кухарка Росита, с которой я познакомилась только сейчас, принесла, покачивая из стороны в сторону своею пухлой derrière[44], большую сервировочную супницу с cazuela de mariscos[45] – что явилось, как я поняла, гвоздем сегодняшней трапезы.

У меня не было иного выбора, кроме как засовывать без конца в рот это несметное количество еды, пока не выдастся идеальный момент, чтобы ненадолго исчезнуть.