Испанская дочь

С тех пор как мы уехали из Винсеса, мы ездили с мамой по разным городам. Мама сейчас сошлась с кукольником по имени Бенджамин. Она говорит, что они поженились, но я не припоминаю, чтобы у них была какая-то свадьба. Просто однажды она его привела в дом и представила как моего нового отца. Она велела называть его папой, но я сказала, что у меня уже есть отец из Франции и что его зовут Арманд де Лафон. Ведь я правильно поступила, папа?

Сейчас я учусь быть кукловодом, потому что Бенджамину требуется помощь в его спектаклях. Но мне ужасно надоедает постоянно показывать одну и ту же сказку – «Красную Шапочку». Я попыталась ему объяснить, что все уже знают эту историю наизусть и что всем уже наскучило смотреть, как волк раз за разом съедает девочку с бабушкой. А самое ужасное – это то, что, когда Красная Шапочка идет по лесу, мне приходится петь ее дурацкую песенку. И потом она еще целый день крутится у меня в голове!

Я говорила Бенджамину, что зрителям больше по душе истории про любовь, но он утверждает, что кукольный театр – для самых маленьких. Иногда я даже вижу в воображении, как все эти тряпичные куклы живут одной большой семьей в «Ла Пури».

На сегодняшний день мы живем в Мачале. Обычно мы стараемся селиться где-нибудь в пределах Косты[73], потому как Бенджамин говорит, что в Сьерре слишком холодно, а здесь мы можем спать прямо на свежем воздухе. Иногда Бенджамин подрабатывает где-то еще – ловит рыбу или собирает какао-бобы, – поскольку, как он говорит, мы не можем прожить только за счет «искусства». Мама ходит по домам, предлагая людям постирать одежду, и когда находится работа, она и меня берет с собой на стирку. Я же это занятие терпеть не могу. Я постоянно ее спрашиваю, нельзя ли нам просто вернуться в Винсес и жить с тобой в том большущем доме, как это было в моем детстве. Но мама говорит, что нам вернуться нельзя. Что твоя жена не хочет, чтобы мы там жили.

Когда я увижу тебя снова? Как только у нас будет постоянный адрес, я сразу тебе его вышлю, чтобы ты мог приехать нас навестить.

Скучаю по тебе!

Элиза».

Я раскрыла следующее письмо.

«30 апреля 1910 года.

Дорогой папа!

Мы сейчас на севере страны, в Манте. Мой отчим работает тут рыбаком. Теперь, когда я увидела океан, я его больше не боюсь. Лицо у меня так загорело, что ты бы меня, наверно, не узнал. А еще у меня начали виться волосы!