Испанская гитара

– Я советую все-таки поразмыслить об этом, – сухо посоветовал ей Павел. – Давайте я подведу итог. Ваша сестра отправилась в туристическую поездку – вот эту самую, – предположительно, влюбилась, после чего подалась в бега. Вы же полагаете, что у нее крупные неприятности, возможно, с летальным исходом. – Он словно протокол читал. – Меня вы просите вас охранять, если влезете в те же самые неприятности. Я все верно изложил?

– Да, – буркнула Маша, – верно.

Похоже, фонтанчик вон в том закутке – там на стене что-то подозрительно бликует и плеск там сильнее.

– У вас есть какие-нибудь подозрения, выкладки?

Она пожала плечами.

– Миллион. От наркотиков до работорговли, плюс безумие, внезапно постигшее мою сестру, плюс влюбленный шейх, заточивший ее в гарем… Я могу придумать что угодно, а правда окажется иной. Например, что представители «Эстрела-Тур» – кровожадные шаманы, приносящие жертвы древним богам на горных алтарях.

– У вас хорошее воображение, – похвалил ее Павел.

– Я журналистка, если вы забыли.

– Ну, я тоже журналист, – сказал он, чем изрядно Машу рассмешил, и напряжение вдруг схлынуло, и она смогла вновь посмотреть на Санникова. – Однако до шаманов с алтарями не додумался бы. Я… более прямолинеен. Потому и советую вам на всякий случай морально подготовиться к самому худшему и подготовить маму. И подумать, как вы будете ей… сообщать.

Маша обмерла:

– Вы думаете, ее… уже нет?

– При описанных вами условиях, это самый простой вариант, – объяснил Павел с ужасающим спокойствием. – Женщина, которая очень любит свою семью, исчезает, оставив только легкомысленное письмо, и не дает о себе знать в течение длительного времени. Что первое приходит вам на ум?

Она молчала.

– Вот именно, – подвел итог Павел, хотя ответа так и не дождался. – Но я понимаю вашу надежду на лучшее. Идемте.

– Куда? – не сообразила Маша.

– В Алькасар. Если ваша сестра проделала тот же путь, что и мы, с теми же экскурсиями, значит, она побывала в Алькасаре, в храме Святой Марии и в доме-музее Эль Греко. У вас ведь есть ее фотография? Вы вчера что-то показывали портье.

– Да, есть, но…

– Алькасар сейчас ближе всего, поэтому мы пойдем туда.

– Подождите! – воскликнула Маша. – Я уже ничего не понимаю. Вы… смеялись надо мной и сейчас смеетесь?

– Я? – искренне удивился Павел. – Нет. С чего вы взяли? Вы же хотите меня нанять, верно? Ну, я согласен. – Он почесал бритый затылок и добавил совершенно по-человечески: – Жалко эту девчонку.

– А… а сколько я вам должна буду?

– Бешеные тыщи, – объявил он серьезно, – а также разврат и непотребство. Отдавать будете натурой мне и моим браткам.

Неизвестно, что отразилось у нее на лице – к этому моменту он уже так заморочил Маше голову, что его убить хотелось, тут же, на месте, с жестокостями, – но Санников произнес:

– Извините. Я не хотел так шутить. Послушайте, давайте не будем говорить об оплате, хорошо? Если я решу, что мои услуги должны быть вознаграждены, я выставлю вам счет по всем правилам, с печатью фирмы. А пока будем считать это небольшим приключением. В путешествии ведь должны быть приключения, м?

– Как у Буссенара? – не удержалась Маша.

– М? Капитан Сорвиголова – один из моих любимых героев.

– Вы же читать не умеете.

– Человечество давно придумало аудиокниги. А до них человечество придумало бабушек. – Он снова почесал затылок и протянул Маше ладонь. – Мы с вами познакомились как-то мельком. Давайте заново. Павел.

– Маша, – засмеялась она, протягивая ему руку. Настроение стремительно улучшалось. Неужели ей повезло, и хотя бы один человек на свете согласился ей помочь? Ладно, не следует забывать о Лерке, но та не очень-то верила в успех спасательной экспедиции. – Перейдем на «ты»?

– Давай, – легко согласился он. – Ну что, на штурм Алькасара? Не мы первые, не мы последние.

7

Давно известно – меж неравных

Не уживается любовь.

Лопе де Вега

По дороге к Алькасару сначала молчали – Маша, видимо, от облегчения, а Павел – от задумчивости.

Тогда, в Аранхуэсе, он сперва подумал, будто эта девушка с косичками решила его разыграть, но иллюзия развеялась почти мгновенно. У нее было усталое и решительное лицо человека, который давно сражается в одиночку и понимает – кто, если не он? Павел прекрасно знал это чувство. Подобное выражение он раньше видел в зеркале. Давным-давно.

История, рассказанная Машей, выглядела нелепо, а потому, скорее всего, являлась чистой правдой. Нарочно такое не придумаешь. Но в отличие от веснушчатой авантюристки, Павел никаких надежд на положительный результат не испытывал и теперь размышлял, как бы донести это до Маши. Ему стало жалко ее – так жалеют брошенных на улице щенков, еще не знающих, что хозяин не вернется. На своем веку Павел повидал немало людей, оказавшихся в подобной перипетии, и не мог сказать, что статистика была на стороне Маши. Честно говоря, от статистики рыдать хотелось.