Испанская гитара

С того самого момента, как он перестал изображать недалекого типа, ей очень нравилось, как он говорит – строит фразы, произносит их, расставляет по местам. Маша была лингвистической маньячкой, сходившей с ума от людей, умевших красиво говорить. Потому, наверное, и с Вольдемаром до сих пор не рассталась: чему-чему, а цветистой речи его в МГИМО научили.

Надо, что ли, позвонить Вольдемару или эсэмэску написать. Как он там, бедненький?..

Словно откликаясь на ее мысли, у Павла запиликал телефон.

– Извини, – сказал Санников (надо же!) и, поднявшись, отошел к перилам. Маша слышала, как он говорит в трубку: – Да, хорошо… Да, как и обещали… Нет, я не думаю, что тебе стоит это везти без меня… Ира, давай без глупостей. За неделю ничего с вашей рассадой не случится. – Кинул еще пару «угу» и «ага» и вернулся.

– Девушка беспокоится? – шутливо спросила Маша, боясь и желая услышать ответ.

– Жена, – буркнул Павел, сел и взялся за нож и вилку.

– Поня-атно, – протянула Маша, стараясь скрыть разочарование и злясь на себя за него.

Ну вот, едва не вляпалась. Маша всегда была влюбчивой – смертный грех, если влюбчивость эта ни к селу ни к городу! Вот и сейчас – за минувшие полдня Павел начал ей нравиться, и она некоторым образом заполучила его в собственность и уже испытывала по этому поводу смутное удовольствие, как женщина, которую выделяют среди других – пусть даже дружески или партнерски. Это словно окрыляет, дает ощущение всемогущества, и Маша уже размечталась о том, как будет с Павлом искренна и легка, чтобы он никогда ее не забыл. И тут пожалуйста – супруга.

– А дети есть? – брякнула Маша, не в силах удержаться. Может, у Санникова семеро по лавкам, и тогда точно не стоит строить ему глазки. Зачем дразнить беднягу.

– Нет.

– А почему?

– Ты точно не из милиции… тьфу, полиции? – Павел аккуратно положил столовые приборы, сцепил пальцы в замок и опустил на них подбородок. В желтом ресторанном свете Санников напоминал бронзовую статую Требониана Галла.

– Мне просто интересно.

– Мне тоже. Ты замужем?

– Нет, – вздохнула Маша, смирившись с тем, что информацию ей добыть не удастся, – но у меня есть Вольдемар.

– Золотой ретривер?

– Почему?! – поразилась она.

– Звучит, как собачье имя. А что, нет?

Маша вдруг оскорбилась – за Вольдемара и за себя, и все потому, что Павлу позвонила жена, черт их побери обоих!

– Вольдемар – это мой жених, – объяснила Маша холодно. – Мы с ним планируем свадьбу и очень счастливы. И да, когда мы поженимся, то заведем ретривера. А что, нельзя?

– Можно, – великодушно разрешил ей Павел. – Заводи кого угодно, только не крокодила. – И когда Маша непонимающе нахмурилась, очень удивился. – Да ты что! У тебя разве этой книжки в детстве не было? Михай Орсаг, автор рассказов о животных…

– Мне кажется, у тебя пунктик на детской литературе.

– А у тебя недостаток образования.

– Куда как приятно слышать о недостатке образования от бритого типа, который и техникум-то, может, не закончил.

И они посмотрели друг на друга, ехидно улыбаясь.

– А ты ведь права, – сказал Павел, – я не закончил техникум. Но ты-то закончила?

– Факультет журналистики РГГУ. Можешь завидовать.

– Зачем? – возразил Павел. – Мы же оба здесь, результат один и тот же, так какая разница?

Машу так поразил этот, в принципе, абсолютно логичный аргумент, что она даже не нашлась с ответом.

– Ладно, – сказал Павел, меняя тему, дабы закрепить за собою победу в словесном поединке, – я думаю, пора отправляться спать и отпустить этого несчастного официанта. Завтра у нас по программе более длинный переезд. И еще, Маша… – он помолчал. – Думаю, не стоит демонстрировать наши доверительные отношения коллегам. Им необязательно знать, зачем ты здесь. Или кто-то знает?

– Нет, никто. Я никому и не собиралась говорить.

– Это очень хорошо. Продолжай в том же духе.

– Снова паранойя?

– В твоих интересах включить ее тоже. Зачастую паранойя помогает возвращать людей домой… живыми.

Маша смотрела на него настороженно, как зверек, почуявший угрозу. Павел сказал эту фразу не так, как все предыдущие. Он произнес ее… лично.

– Хорошо, – сказала Маша, даже не начиная допытываться – сразу видно, бесполезно это. – Значит, сидим в разных концах автобуса, на людях не разговариваем, встречаемся тайком в подвалах и на чердаках. Я тебя поняла.

– Отлично, – усмехнулся Павел. – Надеюсь, мы найдем твою ветряную мельницу, Дон Кихот.

8

В дороге и в тюрьме всегда пробуждается дружба и ярче проявляются способности человека.

Лопе де Вега

Утром Регина, конечно, поинтересовалась, куда подевались некоторые товарищи за ужином, и Павел соврал, что спал, а Маша – что гуляла в одиночестве в Толедо. Никто их с Санниковым не видел ни в городе, ни на террасе, и только Вяземский вздохнул, что если б знал об одинокой Машиной прогулке, непременно составил бы компанию.

– Я вчера массу всего наснимал. Хочешь, покажу, пока будем ехать?