Испанская гитара

– Это один из самых старых парадоров и вообще испанских замков, – негромко заговорила Регина, – ему около тринадцати веков. Аларкон возвели арабы в восьмом веке, и благодаря своему уникальному расположению в труднодоступной местности он прекрасно сохранился. Внизу, в ущелье, течет река Хукар, та же, что и в Куэнке, а дальше лежит водохранилище Аларкон. В двенадцатом веке замок перешел из рук мавров в руки испанцев, выдержав девятимесячную осаду короля Альфонсо; здесь жил знаменитый средневековый писатель, дон Хуан Мануэль, отличавшийся тем, что писал не на латыни, а на испанском. «Дорогое дорого, стоит дорого, хранить его дорого, потерять – еще дороже. Дешевое дешево, стоит дешево, потерять его дешево, да и вернуть недорого», – процитировала Регина. – Этот замок пережил много осад и мятежей, но одновременно он является центром искусства. Нам покажут прекрасное собрание картин и сокровищ Аларкона. Парадором он стал в две тысячи третьем году после ремонта, и реставраторы постарались сохранить как можно больше того, что веками восхищало живущих здесь людей.

Автобус проехал по древнему мосту над пропастью, вскарабкался по узкой и крутой улице городка, прильнувшего к замку, как рыба-прилипала к днищу корабля, и остановился.

– Здесь мы выходим, – сказала Регина, – заехать на машине во внутренний двор замка нельзя, нужно подниматься самим.

Стемнело, далеко внизу в ущелье шумел поток, колыхались в фонарном свете ветви цветущих каштанов. Ко входу в замок вела дорожка, вымощенная историческим булыжником, и журналисты потащили по ней жалобно подпрыгивающие чемоданы. В узком, как бутылочное горлышко, дворе гостей встретила высокая женщина и провела к стойке ресепшн, где всех быстро зарегистрировали и проводили в номера. Павел только оставил чемодан в своей комнате, мельком увидев кровать под балдахином, и спустился вниз, но выяснилось, что экскурсия переносится на завтрашний день.

– Так как вы приехали поздно, – на хорошем английском объяснила менеджер, – мы решили, что и замок, и город можно осмотреть завтра. Сейчас вы устали с дороги. В ресторане для вас накрыт ужин. Прошу.

Журналисты потянулись за Региной и менеджером, а Павел увидел, как Маша притормозила, и сделал вид, что разглядывает картину на стене. Он подождал, пока все уйдут, и подошел к Маше.

– Вот эта девушка, – объясняла Журавлева портье, демонстрируя фотографию Лизы. – Она здесь была в пресс-туре в конце февраля.

Приятный мужчина средних лет посмотрел на фотографию, подумал немного и кивнул:

– Да, я ее помню.

9

Важнейшее правило искусства гласит, что оно не может подражать ничему другому, кроме правдоподобного.

Лопе де Вега

Ответ прозвучал так неожиданно – ни Маша, ни Павел не думали, что хоть кто-то припомнит Лизу, ведь вероятность так мала, – что даже не сразу сообразили, как действовать дальше.

– Вы точно помните? – произнес, наконец, Павел. – Именно ее?

Портье снова кивнул.

– Да, это был пресс-тур от этой же компании. – Он говорил красиво и гладко, словно дорожку стелил. – Я хорошо запомнил девушку. Она и ее спутник засиделись в ресторане, мой сын там работает официантом, и я ждал его, чтобы пойти домой.

– Спутник? – уточнил Павел, так как Маша, похоже, озадачилась настолько, что не в силах была задавать вопросы. – Это был русский, журналист из того же тура?

Портье развел руками:

– Боюсь, не могу вам этого сказать. Возможно, нет. Те журналисты вели себя довольно шумно и познакомились со всеми посетителями, что находились в ресторане. В конце февраля у нас не так много гостей, однако многие испанцы приезжают из окрестных городов в наш ресторан, чтобы поужинать. Девушку я припоминаю, а вот мужчину – нет.

– Возможно ли, что это был один из гостей?

– Не хочу вводить вас в заблуждение, синьор. Я не знаю.

Павел и Маша переглянулись.

– А как она выглядела? – спросила Журавлева. – Не была… – она поискала английское слово, – расстроенной?

– Наоборот, синьорита. Она все время смеялась, и мне показалось, что она очень счастлива. Я помню, как она улыбалась, когда утром группа выписывалась из отеля. – К стойке подошла немецкая семейная пара, и портье, словно извиняясь, улыбнулся Маше: – Что-нибудь еще, синьорита?

– Нет, – сказала она, – благодарю вас. Спасибо.

Они отошли от стойки и остановились.

– Значит, она была здесь, – негромко произнес Павел, – с каким-то мужчиной. И, скорее всего, это и был страстный – как там его?

– Хулио, – подсказала Маша.

– Да, страстный незнакомец Хулио. Может, именно здесь она с ним и познакомилась?

– Тогда почему проделала весь путь, а не осталась сразу?

– А если он поехал за ней? Ты ведь подозреваешь криминал. Может, он начал ее обрабатывать, ну и покатил следом…

– Вот вы где! – раздался рядом голос Регины, и заговорщики вздрогнули и повернулись к гиду. – Мы вас ждем.

– Простите, – вздохнул Павел, – мы с госпожой Журавлевой заспорили, Ренессанс это или нет, – и он, не глядя, ткнул в ближайшую картину.