Испанская империя. Мировое господство династии Габсбургов. 1500–1700 гг.

Такое равновесие сил в Валенсии предполагает, что если бы королевство было предоставлено само себе, мавры бы в нем остались. Но присутствие мавров в Кастилии порождало напряженность, что играла на руку тем, кто выступал за полное изгнание мавров с полуострова. Кастильские мавры, в отличие от их валенсийских собратьев, были лишены корней и разобщены, и если валенсийские мавры в большинстве своем занимались земледелием, то мавры, оказавшиеся в Кастилии, стекались в города, где выполняли разную подсобную работу. Они были носильщиками, посыльными, погонщиками мулов и мелкими ремесленниками. С учетом их разобщенности они едва ли представляли серьезную опасность, но многие «старые» христиане не любили их за то, что они слишком бедно жили, слишком тяжело работали и слишком быстро плодились. В такой атмосфере нетрудно было разжигать в народе эту нелюбовь с помощью лживых утверждений, что причина всех последних несчастий Испании кроется в постоянном присутствии неверных в стране, которая называет себя католической.

Как только эти настроения охватили население, защитники мавров уже не смели поднимать голоса, и все возражения против высылки затихли сами собой. Огромная бюрократическая машина пришла в движение: мавров сгоняли к границам и портам, и, в конце концов, большинство из них уехали в Северную Африку, где многие умерли от усталости и голода или были перебиты своими же собратьями. На сегодняшний день общее число покинувших Испанию мавров оценивается в 275 000 при вероятной численности мавританского населения свыше 300 000 человек. Ниже указано распределение количества эмигрантов по регионам:

Экономические последствия изгнания мавров из Испании до сих пор не ясны. Приемлемую оценку следует искать на региональной основе, поскольку экономическое значение мавров различалось для разных территорий. Несмотря на свое трудолюбие, они не были ни богатыми, ни экономически предприимчивыми членами общества, и было бы абсурдным полагать, что их изгнание имело для экономики результаты, сравнимые с изгнанием евреев в 1492 году. Но в некоторых областях их отъезд оставил бреши, которые оказалось трудно, если не невозможно, заполнить. Так, в Севилье проживало около 7000 мавров, выполнявших такую скромную, но незаменимую работу, как носильщики, возницы и рабочие в доках, и внезапное исчезновение этих людей добавило порту множество проблем.

В Кастилии мавры были слишком разбросаны, чтобы их исчезновение могло иметь серьезные экономическое последствия, но в Арагоне и Валенсии дело обстояло совсем по-другому. В Арагоне хозяйство на узкой плодородной полоске к югу от реки Эбро оказалось разрушено. В Валенсии последствия варьировались от одного района к другому, и в некоторых местах были компенсированы за счет планов по восстановлению численности, в соответствии с которыми покинутые земли заселялись «старыми» христианами. Однако в целом для валенсийской экономики результат оказался катастрофическим. Больше всего потеряли те дворяне, которые нанимали мавров для работы в своих поместьях и чьи доходы зависели от денег, выплачиваемых их мавританскими вассалами. Они понесли тяжелые потери, но до определенной степени эти потери удалось смягчить, благодаря политике правительства Лермы, переложившего их на плечи буржуазии. Это было сделано с помощью принятой в 1614 году программы, которая понизила ставку по censales до 5 процентов. Потери легли на плечи кредиторов, являвшихся в большинстве своем представителями валенсийской буржуазии, а также на религиозные и благотворительные организации, изначально дававшие дворянам займы под обеспечение доходами с их поместий. Таким образом, режим Лермы снова воспользовался своей обычной практикой благоприятствования привилегированным слоям за счет менее привилегированных и не способных отстоять свои интересы при дворе.