Испанская прелюдия

– Стало быть, кафе «Миканго», Мартин, – задумчиво проговорил Мигель, а потом задал неожиданный вопрос: – А кота ты помнишь? Там рядом со швейцаром всегда кот сидел по имени Тото и клянчил подачку. Да про этого кота все знают. Он местная знаменитость.

Глаза у Марио забегали.

– Ну да, там вроде сидел кот.

– Прелестно! Про кота я только что придумал. Не был ты в этом кафе. – Мигель весело заулыбался. – Фальшивишь ты на мажоре, кабальеро.

– Опять брешет эта сволочь! – выкрикнул Солейко, вновь вскочил со стула и отхватил кусок второго уха у Марио.

Тот истошно заверещал.

Мигель схватил коллегу за плечо, оттянул его назад и произнес:

– Сан Саныч, мы же цивилизованные люди. – Он взглянул на арестанта. – Марио, ты должен знать, что в цивилизованной Европе на допросах всего лишь бьют, а товарищ Солейко – советский диверсант. Он работал в Средней Азии. Там не бьют, а режут для большего красноречия. Уши, пальцы, яйца, кожу на ремни. Даже селезенку порой вырезают и заставляют сожрать. Рассказывали мне люди, которые сами все это видели. Только язык не трогают. Он необходим для душевных разговоров. Ты все равно все расскажешь. Я ведь не смогу его долго сдерживать. – Мигель кивнул в сторону Солейко. – Только куда тебя потом такого изрезанного девать? Не в трибунал же передавать? Только закапывать. Можно и живьем, чтобы дать тебе возможность произнести прощальную речь. – Улыбка у Мигеля была очень широкой. – Начнем сначала. Кто тебя завербовал и где?

Губы у Марио тряслись.

– Его звали Мартин, это правда. А завербовал он меня на работе.

– А где ты работал?

– Радио «Солидаридад».

– Проверим. Пройдешь проверку-то, а, Марио?

Марио молчал. Он имел понурый, опущенный вид, но когда Мигель поймал его взгляд, то не увидел там ничего, кроме презрения и лютой ненависти.

– Понимаешь, Марио, ведь ты оперативник, а не агент. Это мы поняли еще во время того спектакля во дворе. Готовили тебя кураторы наспех. Если бы ты продался за деньги, то чтобы спасти свою шкуру, выложил бы нам здесь все как на духу. Подготовленный, профессиональный шпион играл бы тоньше, на полуправде, сделал бы вид, что пошел на вербовку, может, стал бы двойным агентом. Совсем другая манера. Разведчик не подвержен идеологии. Он выполняет приказы. Но ты идейный фанатик. Саша, задери ему рукав до плеча на левой руке.

Солейко немедленно выполнил просьбу товарища. На предплечье Марио был вытатуирован орел со свастикой.

– На радио «Солидаридад» работал, говоришь, да? Сан Саныч, займись им всерьез. Такие фанатики нормальных слов не понимают.

После допроса с пристрастием оказалось, что Марио, испанец по национальности, родился в Германии, член НСДАП, заброшен сюда в составе немецкой диверсионной группы под руководством некоего Карла Штюрмера. Провокационные приказы от имени руководства республиканской армии отдавал он сам. Этот тип поведал еще много чего интересного.

Старинов поморщился, когда ему доложили о результатах допроса вражеского агента, но пообещал, что информация об этом до республиканских правоохранительных органов не дойдет. Разве что через Мигеля в его ведомство. Но это даже к лучшему.

Марио похоронили в лесочке, за пределами базы. Могилу разровняли и заложили дерном. Без креста.

Троянский мул

Алексей Донцов разулся, но раздеваться не стал, плюхнулся на кровать и задумался о недавно произошедших событиях.

«На базу напали неожиданно и дерзко. Если бы не случай, то все могло закончиться намного плачевней.

Эту операцию кто-то очень грамотно спланировал. Сначала был уничтожен наблюдательный пункт. Нашелся свидетель, который видел, как к нему подошел некий крестьянин с кобылой в поводу. Он что-то объяснял бойцам, размахивая руками, потом ретировался, оставив за собой два трупа. Да из него такой же крестьянин, как из меня солист Большого театра! Он просто перебил наблюдателей, лишил базу глаз и ушей. Профессионал!

Франкисты предусмотрели едва ли не все, даже дождались, когда наш конный дозор будет на противоположной стороне. Не учли они только одного. Как раз в это время произошла смена караула. Новые наблюдатели обнаружили трупы товарищей и подали сигнал тревоги. Но время было упущено. Противник разделался с охраной на въезде и прорвался на территорию базы».

Когда загудела сирена, а следом послышалась интенсивная стрельба, Донцов еще не спал. Он сидел за столом и читал сводки с фронтов, доставленные накануне. Его реакция на боевую тревогу была мгновенной.

– Всех наших в ружье и на охрану склада с боеприпасами! – приказал он вестовому, вбежавшему к нему. – Оборону организовать внутри склада, иначе могут гранатами забросать, снайперов на крышу. Выполнять!

Донцов прекрасно понимал, что крупных сил противника здесь быть не может. Такие передвижения давно были бы засечены. Это была диверсия, совершаемая мобильной группой. Полностью захватить базу она не могла, поскольку многократно уступала в численности бойцов, тем более что республиканцы уже поднялись по боевой тревоге.