Испанская прелюдия

«Напакостить по максимуму и сделать ноги. А как напакостить? Взорвать склад с боеприпасами. Я бы так и поступил. – Донцов моментально прокрутил эту мысль в голове, поставил себя на место противника и вспомнил последнюю командировку. – Рыбак рыбака видит издалека. Но тактика у них несколько иная. Мы сначала взорвали склад и воспользовались суматохой, напали на противника и уничтожили его, а эти используют нападение с шумом и стрельбой в качестве отвлекающего фактора. Это понятно. Там численность сторон была сопоставима, а здесь нет. Склад представлял собой каменное строение с узкими окнами-бойницами, поэтому захватить его можно было только внезапно, либо имея в наличии тяжелое вооружение. А откуда у мобильной группы тяжелое вооружение? Нонсенс!

Бойцы отряда Донцова успели попасть на склад раньше противника, быстро организовали круговую оборону, выставили в окна пулеметы, а потом врубили прожектора. В ярком свете как на ладони стали видны фигуры вражеских диверсантов. По ним немедленно открыли стрельбу. Не знаю, успел кто-нибудь сбежать или нет. Это совершенно неважно.

Склад мы отстояли. Франкисты потерпели неудачу, с боем отступили и растаяли в темноте. Позднее вокруг склада мы нашли четыре трупа и двух раненых, которых немедленно добили. У войны своя логика. Военная.

Это было что-то новое, не акция плохо организованных бунтовщиков. Здесь работали профессионалы. Кто они? Не мешало бы с ними разобраться, а то ведь лиха беда начало. Возможны повторения. Склад они не взорвали, но положили в два раза больше наших, чем потеряли сами. Доктор Третьяков погиб. Надо будет другого подыскать».

В Донцове вовсе не взыграло чувство мести. Он всего лишь понимал целесообразность ответных действий. Если существует источник опасности, то его следует погасить. Их так учили.

Кроме боевой подготовки будущие диверсанты подвергались интенсивной психологической обработке. Во время боевой операции должна отвергаться всякая мораль, гуманизм, альтруизм и прочие атрибуты цивилизации. Все препятствия, мешающие выполнению приказа, должны устраняться без раздумий. Включая людей, невзирая на их возраст, пол и статус, если не было особых указаний. При этом категорически запрещалось убивать просто так, кого попало. Подобные действия жестко пресекались.

Такая теория отрабатывалась на практике. Курсанты привлекались к расстрелам преступников, приговоренных к высшей мере наказания.

У Донцова в памяти накрепко запечатлелся один эпизод.

Расстрелы проводились в каком-то пыльном подвале без окон. Конвой ввел туда молодую красивую женщину с длинными черными волосами, разбросанными по плечам. Она была одета в блузку, заляпанную грязью, и черную юбку, похожа на школьную училку или бухгалтершу. Но неприглядный вид и синяк под глазом ничуть не влияли на ее привлекательность. Вела она себя спокойно и даже несколько высокомерно, без всяких истерик и заламывания рук. Глаза ее были холодны и сухи.

«Вот такую убивать? Сильная женщина. Да какой из нее враг народа? – подумал Донцов. – Ей бы детей рожать, таких же красивых, как она сама».

Надзиратель или распорядитель, уж как его там, прошептал на ухо Алексею:

– Не смотри, что она такая. Внешность обманчива. Эта графиня работала на германскую разведку. Необходима высшая мера социальной защиты. Ликвидировав ее, мы спасем тысячи жизней советских людей, может быть, и миллионы».

Женщина попросила закурить. Надзиратель дал ей папиросу и поднес спичку. Она отвернулась, пуская кольцами дым. Надзиратель кивнул, мол, пора, и Донцов выстрелил ей в затылок. Впоследствии он клал трупы штабелями, но этот холодный взгляд и презрительная улыбка запомнились ему на всю жизнь.

Вечером к Донцову зашел Мигель, только что вернувшийся из Валенсии. Они обменялись рукопожатием.

– Ты по поводу или просто так? – спросил Донцов.

– По поводу. – Мигель уселся в мягкое разлапистое кресло, приобретенное у снабженцев за пару литров вина и шмат вяленой баранины, и проговорил: – По нашим разведданным, на нас напали люди Карла Штюрмера, немецкого диверсанта.

– Того самого, который Марио к нам внедрил?

– Того самого, – подтвердил Мигель. – Его отряд базируется в асьенде семьи графа Уэльма. Она расположена на вражеской территории, в двадцати километрах от линии фронта. У генерала Франко с этой семьей какая-то давняя вражда. Глава семьи, полковник Армандо Уэльма по его приказу был расстрелян месяц назад, а родовое гнездо он приказал передать отряду Штюрмера. Тот и сейчас там базируется.

– Я понял твой намек. Только надо согласовать с руководством. Не думаю, что будут какие-то возражения против ликвидации этой заразы.

В рейд на асьенду графа Уэльма Донцов повел весь свой отряд. Операция выглядела авантюрной и могла потребовать достаточное количество личного состава. Идти малыми силами было просто безумием.

До линии фронта бойцы доехали на машинах. Потом Аугусто запутанными звериными тропами провел отряд к усадьбе.

Асьенда походила на средневековый замок с зубчатыми стенами и башнями.