Испанский сон

«А кто матадор?» – спросил Jefe. – «Нет матадора; считай, что Господь матадор», – пошутил Сталин. – «Я поражен твоими образами, – признал Jefe. – Они так верны и вместе с тем так поэтичны… Право, мне даже жаль, что мы враги; я бы хотел как-нибудь с тобой выпить доброго амонтильядо». – «Не дай Бог, – сказал Сталин. – Если я когда-нибудь и покину свою страну, то не иначе как по такому туннелю. Но я пришлю тебе грузинских вин, чтобы ты знал: у нас тоже кое-что в этом понимают». – «Надеюсь, что так, – сказал Jefe, довольный этим непринужденным и увлекшим его разговором. – Однако ты отвлекся, Хосе; ты упомянул быка и Европу».

«Да. Быка и Европу. Пиренейские горы – это шея быка». – «К чему ты клонишь, Пепе?» – «Мой ученый сказал: лучший способ сделать то, что мне нужно – это провести туннель не прямым. Он должен, как спинной мозг, пройти под Европой, а затем через шею быка к его голове. Тогда где-то под Францией туннель завернет в обратную сторону, и вагон замедлится без тормозов».

«А где конечный пункт?» – спросил Jefe.

«В Барселоне».

Jefe нахмурился.

«Не люблю Барселону», – мрачно сказал он.

«Кто ж ее любит! – отозвался Хосе, и Jefe услышал, как запыхтела его неизменная трубка. – Я понимаю; ты предпочел бы свою столицу Мадрид. Но, видишь ли, автор проекта вскоре после этого умер». – «Отчего умер?» – спросил Jefe. – «Под машину попал. Был очень великий, рассеянный».

Jefe перекрестился и спросил:

«А почему не позвать другого?»

«Нет никого под рукой, – ответил Сталин с некоторой досадой в голосе. – Вот теперь ты полностью должен понять, почему я звоню именно тебе, а не кому-то». – «Теперь понимаю, – проворчал Jefe. – Но что же тебе сказать? Я все деньги вкладываю в хозяйство». – «Не проблема, – сказал Хосе. – У меня сейчас очень много людей, материалов, всего… даже слишком много. Я сам проведу весь туннель вплоть до границы». – «Чьей границы?» – «Своей, разумеется». – «А дальше?» – «Дальше – ты».

«Так не пойдет, – сказал Jefe. – Это твоя идея; да и проект с изъяном, я Барселону имею в виду… а самое главное, тебе-то ехать с востока на запад, а мне – с запада на восток». – «Это географический факт, – согласился Сталин. – Ну и что?» – «А то, что ты сам-то избавился и от двигателя, и от тормозов, мне же двигатель понадобится; а раз двигатель, то и тормоз, иначе ненадежно. Разные риски, враг мой Хосе». – «Какой ты несговорчивый, – вздохнул Сталин. – Не зря, не зря мы враги».

Jefe пожал плечами, не заботясь о том, что его собеседник не видит этого. И они прекратили беседу, даже не пожелав друг другу здоровья – расстались как враги.

Прошло немного времени, и Jefe забеспокоился. Предложение Хосе, показавшееся ему сперва эксцентричным, тем больше ему нравилось, чем больше он думал о нем. Не столько практическая нужда, сколько сама идея такого огромного и секретного объекта пришлась ему по душе. Она захватывала дух и будоражила воображение. Единственная загвоздка была в строительных расходах.

Он уже готов был сам позвонить Сталину, чтобы начать переговоры – без сомнения, сложные, – но в это время опять раздался звонок, и знакомый голос сказал:

«Здравствуй, Пачо! Это опять я, твой враг».

«Здравствуй, Пепе!» – сказал Jefe с облегчением. – «Знаешь, Сталин умеет признавать свои ошибки». – «О чем ты говоришь? – насторожился Jefe. – Передумал строить туннель?» – «Это была бы не ошибка, – сказал Хосе, – это было бы преступление… Я говорю о дележе расходов». – «Ну?» – «Согласен строить не до своей границы, а до твоей».

«Вот это я понимаю, – обрадовался Jefe. – Ты действительно великий человек». – «Ну так что, – спросил Сталин, пропустив лесть мимо ушей, – по рукам?» – «Да… но, конечно, только в этом деле. Никакой политики, никаких увязок». – «Какие увязки, Пакорро! – сказал Хосе с укором в голосе. – Это секретный проект! Кстати, мне нужны твои инженеры для станций в Москве; своим я не доверяю». – «А они потом под машину не попадут?»

Сталин замялся.

«В Москве большое движение транспорта, – сказал он через какое-то время. – Как я могу за всех отвечать?» – «Нет, – сказал Jefe. – Я верю в Бога. Или ты обещаешь за всех, или не дам». – Здесь Сталин задумался и думал довольно долго. Его можно было понять – ведь речь шла о секретности, то есть о том главном, ради чего вообще все замышлялось.

«Хорошо, – сказал он наконец. – Дай мне всего одного, но хорошего; обещаю, что он вернется». – «Ты уверен, что хватит одного?» – спросил Jefe с сомнением. – «Я поставлю его над остальными, – сказал Хосе. – Каждый из них будет знать только часть общего; только он один будет знать все». – «А-а, – сказал Jefe. – Это совсем другое дело; такого человека я тебе пришлю, но смотри: ты поручился за его безопасность». – «Я поручился, Курро».

И они закончили разговор – расстались по-прежнему как враги, но в какой-то степени все же и как партнеры.