Исполнение желаний

– Эта книга ничего не оправдывает и не извиняет. Она лишь делает ненужными любые оправдания. Скандалы бывают разные. Есть скандалы, на которые свет закрывает глаза. И мы оба это знаем, дорогой кузен. Кутежи, к примеру. Аристократу кутить не возбраняется. Лорд имеет право на причуды. Но если этот кутила окажется бастардом? Быть бастардом в глазах света уже преступление, а бастард, ведущий распутную жизнь, вызывает омерзение.

– Нельзя признать кого-то бастардом на основании неизвестно кем написанного текста. – Хавьера трясло, он с трудом держал себя в руках. Он ничего не знал о своих родителях, оба умерли, когда он еще был младенцем. И написанное в книге вполне могло быть правдой.

– Нельзя. Но в этом нет необходимости. Не обязательно было соблазнять маркизу Флитворт, чтобы все поверили в то, что ты ее соблазнил. – Локвуд обнажил зубы в оскале. – Все, что нужно, это пустить слух, правильно выбрав время и место. Так создаются репутации. И так они разрушаются. – Локвуд откинулся на спинку и поморщился – стул не предназначался для комфортного сидения. Закинув ногу за ногу, он продолжил: – Ты ведь знаешь, что своей репутацией обязан мне. Я – твой антагонист, если тебе нравятся литературные аллюзии. А тебе, похоже, они нравятся. Не на этой ли почве вы сошлись с известным нам обоим «синим чулком»?

«Никакой она не «синий чулок». И чулки, у нее, кстати, не синие, и не из шерсти, а из тонкого шелка». Естественно, этот комментарий Хавьер оставил при себе.

– Ты думаешь, что оказывал мне услуги, Локвуд?! – запальчиво воскликнул Хавьер. – Вынуждая меня бесконечно заключать с тобой пари, ты не давал мне выйти из роли шута. Меня никто не принимает всерьез. Мне не за что тебя благодарить, и продолжать плясать под твою дудку я не стану.

Глаза Локвуда блеснули холодом.

– И ты еще смеешь предъявлять мне претензии? Твое амплуа в свете сродни амплуа актера, играющего Гамлета в театре. Да, рамки узковаты, зато какой престиж! А восхищению зрителей так вообще нет предела.

Хавьер покачал головой. Он вновь взял в руки печать. Эта гладкая увесистая штуковина была как якорь, не дающий ему сорваться. И еще, ощущая ее в руке, Хавьер не терял связи с реальностью.

– Я больше, чем фигляр, Локвуд, – сказал Хавьер, с каждым произнесенным словом чувствуя себя все сильнее. – Я никогда не был тем человеком, каким меня знает свет. Если они, если ты, превратили меня в компостную кучу для разведения слухов, то услугой это назвать нельзя. Я и так слишком долго играл навязанную мне роль.

Хавьер со стуком опустил печать на стол и сел на «гаремный» стул, стараясь держаться прямо, чтобы казаться выше. Лицо Локвуда находилось как раз на том расстоянии, которое позволяло хорошенько его разглядеть. Теперь-то граф ничего не упустит. Не проглядит то, что происходит у него под носом.

– Слухи сделали из меня повесу. Но я еще и граф. И с этим слухи ничего поделать не могут.

Хавьер слушал себя и удивлялся. Могло ли ему такое прийти в голову всего пару недель назад?

Луиза кое-чему его научила, об этом не подозревая. Приняв решение позвать ее в гости, он был вынужден многое изменить, многое пересмотреть. И на этом изменения не закончились. Теперь изменился он сам.

Должно быть, эта мысль вызвала у него улыбку, потому что Локвуд помрачнел.

– Возвращаясь к вопросу о столь милом твоему сердце титуле, – сквозь зубы процедил маркиз, – могу лишь сказать, что и здесь ты умудрился сорвать куш, который не заслужил. Мой титул выше, но деньги всегда водились у тебя. А я, спасибо папаше, вынужден считать каждый шиллинг, чтобы не попасть в долговую яму. Знал бы ты, как меня это бесит! Все, что у тебя есть, досталось тебе вместе с титулом. А ведь не исключено, что ты – самозванец. Бастард.

Последнее слово Локвуд выкрикнул. Не смог сдержать эмоций.

Хавьер выслушал эту тираду молча, скрестив руки на груди. Голова его работала как надо, им овладело благословенное спокойствие.

– Держи себя в руках, Локвуд, а то недолго и графин опрокинуть. И прошу помнить о том, что титул титулом, а арманьяк ты пьешь мой. И ешь за мой счет. – Хавьер помолчал, дав маркизу время обдумать услышанное. – Ты считаешь, что можешь поживиться за мой счет, Локвуд? – все так же спокойно продолжил граф. – Возможно, тебе под силу испортить мою репутацию, но я уже сказал тебе, мне нет до нее дела. И унизив меня, ты едва ли поднимешься. У света не в чести озлобленность и желчность. И женщинам эти качества тоже не нравятся. – Хавьер знал, что Локвуда выводит из себя спокойствие оппонента, и активно этим пользовался. – Если ты даже из штанов выпрыгнешь, пытаясь меня унизить, ты все равно останешься тем, кто есть, и, когда в очередной раз окажешься в дерьме, винить в этом будет некого, кроме самого себя.

Увидев, как побагровела физиономия Локвуда, Хавьер решил его добить. Он уперся ладонями в стол и наклонился, приблизив лицо к лицу кузена. Это было ошибкой: черты лица маркиза расплылись, утратив четкость.