Испорченная кровь

Конка, проложенная, как уже говорилось, в 1883 году, тоже вызвала большое раздражение. Линией, которая вела вверх но Карлову проспекту к Ольшанскому кладбищу, практически нельзя было пользоваться, потому что подъем там настолько крут, что пассажирам приходилось выходить из вагона, чтобы несчастная лошадь могла втащить его в гору около газового завода; впрочем, через несколько месяцев эту линию сняли. Другая же линия, вполне логично и естественно, была построена по второй из наиболее широких улиц Жижкова — по проспекту Гуса, но тянулась менее чем на километр и вдруг, оставив без современного транспорта остальную часть проспекта и примыкающую к нему будущую Подебрадскую улицу, тогда уже строившуюся, бессмысленно и непостижимо сворачивала в какие-то незначительные улочки и вела к пустырям, в сторону трактира под названием «Безовка», или «Сиреневка». Почему? Да потому, что Безовка с садом и лугами с 1881 года была собственностью Мартина Недобыла. И Герцог, самоотверженно добившийся в магистрате столь странного направления конки, получил от Недобыла отличный двойной участок под застройку. Этот участок он придерживал шесть лет, а в 1889 году выгодно продал городу для строительства новой ратуши, подряд на которое взял сам. Нет нужды упоминать о том, что возведение этого роскошного дворца в стиле ренессанс взвинтило цены и на близлежащие участки Недобыла.

История эта страшно обозлила жижковцев. В трактирах, где сходились бессильные оппозиционеры, без конца гремели страстные речи о том, что пора очистить авгиевы конюшни, что деснице справедливости пора покарать двух негодяев и что когда же наконец кто-нибудь сжалится над Жижковом и свернет им шею… Где это видано — строить новое, прекрасное здание ратуши в стороне от главных артерий, где-то на тычке, на таком крутом косогоре, что туда надо подниматься по лестнице! Против того, что подряд на строительство взял Герцог, возражать не приходилось: он, как обычно, предложил на конкурсе самую дешевую смету; но как он это делает, что его смета всегда дешевле других? А так, что он всегда имеет доступ к запечатанным конвертам конкурентов. В дешевизне смет, по которым он предлагал строить общественные здания, никто не мог сравниться с Герцогом, потому что никто не мог, как он, наверняка рассчитывать, что магистрат утвердит для него так называемые чрезвычайные, не предусмотренные бюджетом статьи, благодаря которым он покрывал дефицит, например, на укрепление фундаментов, на перенесение канализационных труб, на изменения в конструкции лестниц, дымовых труб, вентиляционных шахт, крыш. Герцог вносил предложения о таких непредвиденных работах, комиссии их утверждали, а что утверждали комиссии, то без прений принимал и магистрат.

Герцог и Недобыл, сказали мы, были неограниченными хозяевами в ратуше. Любопытно, кстати, что Недобыл даже не состоял членом магистрата и не стремился к этому, все равно ему никто не мог противостоять, потому что Герцог, спевшийся с ним, возглавлял муниципальное большинство, состоявшее из людей, зависимых от обоих союзников. Это были ремесленники и торговцы, которым Герцог и Недобыл дешево сдавали помещения в своих домах, например трактирщик, для которого Герцог открыл золотое дно в доме на углу Карлова проспекта и Красовой улицы, мясник, преуспеванием своим обязанный тому, что его лавка занимала выгодное помещение в одном из домов Недобыла на Констанцкой площади, и другие подкупленные люди. Против этой отлично спевшейся, тесно сплоченной клики ничего не могла поделать никакая оппозиция. Бургомистр, секретарь окружного комитета на пенсии, был человек незначительный и без указаний Герцога пальцем о палец не ударял. Убрать ставленников Герцога — значит дать место другим таким же, говаривал он, когда ему жаловались на засилье клики. Тихий и безропотный, он пассивно наблюдал, как на заседаниях магистрата без обсуждения решается вопрос о стотысячных суммах на городские капиталовложения. И не только члены магистрата, и инженеры, чиновники финансового отдела, отдела ремесел и торговли и управления городскими предприятиями, равно как и руководители обеих жижковских ссудных касс, были люди Недобыла и Герцога. Кто не подчинялся, того убирали.