Исповедь

…Рыться в книгах. Для Маркса это значит в короткие; паузы своего изнурительного «двухсменного» рабочего дня находить прибежище на страницах «книг для отдыха». Как свидетельствуют люди, близко знавшие его, он был большим любителем романов. Когда брал в руки Чарльза Левера или Александра Дюма, Вальтера Скотта или Поль де Кока, или вообще «всякую всячину», диван в рабочей комнате таинственно поглощал его.

Мозг отдыхал, казалось, воспринимали только чувства. Но и эта легкая беллетристика, и приключения, и юмор обязательно всплывут потом где-нибудь в статье или памфлете как хорошая приправа к калорийному блюду.

…Рыться в книгах. Для Маркса это значило и утоление всех болей. Он называл книги своими рабами, но сам был их покорнейшим невольником, ибо разлуку с книгой, утрату работоспособности считал для себя смертным приговором. Книги исцеляли его лучше всяких эскулапов.

— За это время своей полной неработоспособности я прочел физиологию Карпентера, Лорда — то же, учение о тканях Келликера, анатомию мозговой и нервной системы Шпурцгейма, о клетках — Шванна и Шлейдена…

Они восстанавливали в нем душевное равновесие в самые драматические из актов жизни… Поздняя осень шестидесятого года. Обострение всех бытовых неурядиц. Битва партийной чести с продажным господином Фогтом. Нежеланные распри с давними друзьями. Черный гость в доме — оспа, поразившая жену. Эвакуация детей. Подтачивающий недуг… И в этот момент Маркс берется за математические книги.

— Единственное занятие, которым я поддерживаю необходимое душевное равновесие, это — математика.

Потом родятся неожиданные математические рукописи, взявшись за которые Энгельс не сможет сдержать восторга: «Вчера, наконец, я набрался храбрости проштудировать без пособий твои математические рукописи и был рад убедиться, что не нуждаюсь в книгах. Прими по этому поводу мои комплименты. Вещь ясна, как солнце…» И после двухстраничного математического сонета: dy/dx=0/0 добавит: «Эта штука так меня захватила, что я не только весь день думал о ней, но и во сне: в прошлую ночь мне приснилось, что я дал одному парню свои запонки для дифференцирования, а он с ними удрал».

Математическое чтение Маркс ухитряется даже использовать для самодиагностики. Уже в преклонном возрасте, отправившись с семьей на лечение к морю, пытаясь поскорее вернуться к работе, он то и дело проверяет себя — не болит ли голова: «Я заглянул вчера для пробы в кое-какие математические тетради, которые я захватил с собой, но должен был очень скоро оставить это преждевременное занятие, хотя это было для меня только пробой».

Кстати, семья. Умеет ли она разделить эту сильнейшую из страстей Мавра, насколько терпима к атмосфере, где безраздельно царствуют книги-рабы? Итак, «Ваше любимое занятие?»

— Чтение, — отвечает старшая дочь Женни, второй после мамы секретарь автора «Капитала».

— Чтение, — вторит ей Лаура, Марксов секретарь-библиотекарь.

— Гимнастика, — настаивает Элли, утопающая в своих детских грезах о сцене.

— Шитье, — скромно помечает «Мамхен», которой уже никак не оторваться от этого также главного теперь занятия в семье, где две дочери уже стали невестами.

Что касается Женни, урожденной фон Вестфалей, ее интеллектуальный авторитет незыблем, ее новеллистические успехи, эрудиция покоряют европейских поэтов и философов. Что же до увлечений девятилетней Элли, то, право же, ей нечего беспокоиться о библиофильстве; в нее — все это видят — влюблен сам Мавр, сама Живая Книга. И слушать его куда интереснее, чем листать страницы. Первый устный сериал, запомнившийся Элли, был о волшебных приключениях бедняка Ганса Рёкле, который своей справедливостью, трудолюбием и жизнестойкостью чем-то напоминал самого Мавра. Потом отец читал Марриэта и Купера, а дочь уже воображала себя храбрым капитаном и выспрашивала у отца советов, как ей лучше сбежать из дома и попасть на военный корабль. Вскоре романтиков моря из сердца Элли вытеснили мужественные шотландцы — отец перечитывал Вальтера Скотта, — и у девочки вызревали планы подготовки восстания в Горной Шотландии…

Без всяких оговорок можно утверждать: любимое занятие Маркса — всеобщая страсть семьи и всеобщая ее забота.

Книги на столе, книги на диване, книги на камине… Но их всегда недостает Мавру, ему постоянно требуются «свежие рабы».

— Мой дорогой Какаду!.. — слышит молодая парижанка Лаура Лафарг молящий голос отца из туманного Альбиона. — Поскольку уж мы коснулись вопроса о книгах, тебе нужно бы зайти к Гильямину… и приобрести его библиографические бюллетени (экономические) за 1866–1868 годы. Ты могла бы также направить свои стопы в «Либрери интернасьональ»… и попросить их каталоги (1865–1868 гг.). Разумеется, если ты достанешь все необходимое, тебе незачем посылать все это, а ты привезешь с собой, когда вернешься в эти скучные края.