Исповедь добровольного импотента

Мы лежали на спинах и приводили в порядок сбившееся дыхание. Небо было просто завалено звездами. Да такого в Питере не увидишь!

– Все, от винта! – скомандовал Кацо и вскочил на ноги. – Карета в военгородке, в проулке.

Я поднялся, и мы двинулись к воротам военного городка. Во время войны здесь дислоцировалось авиационное училище, где за три месяца желторотиков обучали взлету, посадке, нехитрым маневрам и отправляли на фронт. До сих пор на местном кладбище сердобольные старушки ухаживали за могилками погибших во время тренировочных полетов трех югославских курсантов.

– Я сказал им, что ты кинорежиссер, понял? – вводил меня в курс дела Кацо.

– А они, что актрисы?

– Конечно! Одна стеклотарой жонглирует в заготконторе, другая ваучеры тасует в сбербанке.

– Тогда я лучше представлюсь каталой с Деребасовской.

– Нет они хотят отдохнуть культурно, и я обещал им, что все будет на высшем уровне.

– Понятно.

Мы прошли немного по темной аллее городка, свернули в проулок и сразу уткнулись в МАЗ. Огромная кабина с белой радиаторной решеткой и поблескивающими никелированными ободами на фарах напоминала физиономию улыбающегося из темноты негра-великана.

Кацо отворил дверцу со стороны водителя и пропустил меня вперед.

Из салона доносилась музыка, потягивало табачным дымом.

– Пупа, пупа, – запел Кацо приседая в такт, – в блюдце плавала залупа.

Я ступил на подножку и полез в салон.

– Добрый вечер, дорогие мои россиянки! – продекламировал я голосом нашего вечно недомогающего президента, обращаясь к двум темным фигурам, что виднелись в глубине салона.

Фигуры прыснули.

Кацо уселся за руль и захлопнул дверцу. Вспыхнул яркий свет.

– Девчонки, знакомьтесь – кинорежиссер из Питера, проездом в Голливуд, – отрекомендовал меня Кацо и азартно почесался.

Мы отщурились и осмотрели друг друга.

Им было за тридцать. Одна худая, бледнокожая, узколицая с нижней челюстью похожей на носок восточных туфелек. Вторая крупная, загорелая с длинными пепельными волосами перетянутыми сзади в хвост.

– Иннокентий Эйзенштейн, – представился я.

– Вера, – подчеркнуто пренебрежительно бросила худая и полезла на спальное место, выставив мне на обозрение довольно изящную задницу в шерстяных подштанниках.

Кацо пихнул меня в бок, и я переместился на место Веры. Поближе к предназначенной для меня…

– Наташа, – назвалась она и застенчиво отвернулась.

Я стрельнул по ее фигуре. Коренастенькая. Грудь большая. На шее родинка.

– Верунь, фуражку там не раздави, – ласково заметил Кацо, копошащейся в спальнике девице, затем нырнул под руль и вынырнул с бутылкой в руках. – Сегодня день Военно-воздушных сил, все должно быть по уставу. Але, гараж! – похлопал он свою подружку по непоседливой попке.

– Лапы убери, – буркнула Вера и лягнула Колю в шею. Он поймал ее ногу и крепко поцеловал в лодыжку.

– Дурдом, – мягко сказала Наташа и глубоко вздохнула.

– Ну, что со знакомством? – сказал я и взял с передней нарели граненую стопку. Похоже из нее только что выпивали.

– Веруня, тару, – скомандовал Кацо и откупорил бутылку.

На мое сидение выкатились недостающие три стопки. Я отдал наполненную Наташе. Пальцы у нее были жесткие и шершавые.

– Ну, ребятишки, – лучезарясь улыбкой начал Кацо, – личный состав укомплектован. Выпьем же за любовь, которая не дает нам покоя ни днем, ни ночью!

И захватив губами края стопки по всей окружности, Кацо опрокинул содержимое в себя.

Я чокнулся с Наташей, Верой и выпил. Самогон моментально опалил меня от голосовых связок до прямой кишки.

– Ого! – выкрикнул я.

Наташа поднесла мне малосольный огурчик. Я откусил с ее руки и поцеловал в ладошку. Она засмеялась и доела остатки.

– Веруня, контакт! – гаркнул Кацо.

Веруня метнулась к панели, откинула крышку и вдавила огромную красную кнопку. МАЗ встрепенулся и заревел.

– От винта!

Двумя руками Веруня вцепилась в рычаг переключения скоростей и рванула его на себя. Послышался треск, свет в салоне погас, вспыхнули фары, просветив насквозь весь военный город. Вера прыгнула Кацо на колени и обхватила его непутевую голову своими бледными руками.

– Из города выйдем, я сама поведу, понял?! – задыхаясь от страсти прошипела Веруня. В ее расстегнутой кофточке мелькали маленькие груди.

Колян заграбастал губами половину лица своей агрессивной подружки и отпустил педаль сцепления.

Рывок.

Я повалился на Наташу и уткнулся ухом в ее мягкое плечо. МАЗ круто вывернул на аллею и помчался, невзирая на ухабы. Мы бултыхались по салону, как говно в проруби, и скоро Наташа оказалась подо мной. Зубами я оттянул подол ее футболки, поднырнул под него и присосался к соску желейной, попахивающей потом титьки. Тем времени мои руки нащупали и сжали обе ягодицы. Наташа часто и жарко задышала мне в макушку, лихорадочно запустила руку в трико и схватилась за член. Он был твердее кости. Я ответил тем, что оголил ей зад, просунул кисть между ног и загнал во влагалище аж два пальца. Наташа выгнулась, как ощерившаяся кошка. И тут я получил толчок под зад.

– Ты гляди какой шустрый, уже вставил! – зло выкрикнула Верка.

В салоне вспыхнул свет.