Исповедь расстриги. Как воскреснуть из мертвых

Наш отдых кажется мгновением, и вот уже отец Георгий облачается в белые одежды, и мы все вместе, забыв об усталости, зажигаем свечи и выходим с ними из душной тесноты в благоухающую прохладу весенней ночи. Описать ту пасхальную радость невозможно, для верующего человека это самое святое, что только есть в его жизни!

И я чувствую, что наконец-то оно свершилось, вот долгожданный образ нашего спасения: впервые вместе с духовным отцом мы идём и поём о нашем бессмертии, мигают свечи в бумажных кулёчках, и бездонная вечность над нами яркими звёздами смотрит в глаза. Вот бы так идти и идти с пасхальными песнопениями до самого рая!

* * *

Пропев всё положенное, мы вошли в храм и оказались на клиросе буквально в метре от батюшки, стоящего у престола. Впервые никакой преграды между нами, там даже занавес невозможно повесить. Наверное, так и служили в первые века в каких-нибудь римских катакомбах!

Совершенно небывалое состояние присутствия в алтаре, куда женщинам нельзя входить до старости, когда ты слышишь каждое слово тайных молитв священника и своими глазами видишь таинство, а до отца Георгия и до престола рукой можно дотянуться – и как такое возможно?!

Но всё имеет обратную сторону, и восторги тут же смешались с отчаянием, потому что мы никак не могли спеться. В начале заутрени у нас ещё как-то получалось многократно петь «Христос воскресе из мертвых», там всё просто, и вскоре народ даже стал нам подпевать и громогласно отвечать на возгласы батюшки: «Воистину воскресе!»

Но дальше начались наши мытарства, потому что вся пасхальная служба непрерывно поётся, причём в очень быстром темпе. Танечка предусмотрительно взяла с собой ноты, но в них оказался совсем незнакомый мне вариант пасхальных песнопений, а мелодий у них существует великое множество, и в каждом храме поют по-своему.

Вдобавок, ни я, ни девочки не умели читать ноты с листа, мы изо всех сил пытались хотя бы следовать за Таней в один голос, стараясь просто угадывать движение мелодии, но едва успевали лишь невнятно и с подвыванием проговаривать слова.

Это потом через пару лет мы выучим наизусть весь пасхальный чин, так что я до сих пор помню его слово в слово, но тогда наш дебют стал одновременно экспромтом без малейшей подготовки. Нас спасло только то, что люди, собравшиеся в колокольне и вокруг неё, в большинстве своём впервые присутствовали на богослужении, и многие не понимали ни слова, но общий настрой пасхального торжества они всё же уловили, и поэтому всем очень понравилось. Нас потом долго хвалили и восхищались нашим пением, а мы не знали, куда провалиться от стыда!

Сейчас в памяти остались только самые яркие картинки той ночи – причастие в метре от престола и потом уже на рассвете освящение куличей на улице, когда спазм в усталом горле не позволяет даже говорить, не то что петь. А дальше праздничная трапеза в доме у старосты с каким-то безумным количеством всякой мясной еды, и наши девочки уплетали крупные деревенские котлеты одну за другой с невероятным аппетитом, хватая их из миски размером с тазик, а мы, взрослые смотрели на них с беспокойством: как бы заворот кишок потом не случился.

И ещё невероятное для горожан зрелище – три столитровых кастрюли разноцветных яиц, которые народ пожертвовал батюшке за службу! Девчонки выбирали себе самые яркие и красивые, они набивали ими карманы своих длинных юбок так, что резинка в поясе уже не могла держать юбку на талии, угрожая вообще свалиться на землю.

Помню, как Алька с Нюшкой радостно носятся вокруг храма, придерживая юбки руками, а за ними в молоденькой травке остаётся след от цветных скорлупок, прямо как в сказке.

Одна из трёх кастрюль с крашеными яйцами осталась на приходе, а две другие отвезли в собор в той же машине, что и нас, чтобы раздать по больницам, передать в тюрьму, ну и своим на кухню, конечно. Домой отцу Георгию тоже завезли примерно два ведра тех пасхальных яиц, ими был забит весь маленький холодильник, но часть яиц лежала в тазу на кухне в тепле.

У девочек появилось неожиданное послушание перебирать и по запаху находить протухшие яйца, чтобы потом закапывать всё испорченное в саду под деревьями – выбрасывать освящённую еду нельзя, яичные скорлупки надо тоже закопать или бросить в огонь, чтобы не осквернить святыню. А из хороших яиц мы на каждую трапезу сочиняли всё новые и новые варианты праздничных блюд, резали их в супы, в кашу и в салаты штук по двадцать за присест.

Естественно, когда мы поехали домой, то и нам с Алькой перепало этого добра, сколько смогли увезти, но пока мы не спешили с отъездом, ведь так хотелось продлить пасхальную радость хоть на несколько дней! Мы ходили в собор на все службы, хлопотали с матушкой на кухне и гуляли с девочками по живописным улочкам старинного города, радуясь солнцу и тёплой погоде.