Исповедь священника перед Церковью

Простившись с владыкой, я вернулся домой, погруженный в тяжелые думы о войне. Я не знал, что мне делать: так и иначе я смотрел на войну и не мог твердо убедиться, есть ли она действительно зло или добро, или ни то ни другое. Все говорят о войне: говорят газеты, говорят гражданские законы, говорят от лица Церкви Христовой папы, патриархи, кардиналы, священники, проповедники, говорят с церковной кафедры, говорят после того, как причащаются Тела и Крови Христовых, и все они говорят о ней как о великом святом подвиге христианской жизни. Я же в душе своей чувствовал, что война — величайшее зло в мире. Но когда я увидел, как к ней все готовятся, как сама Церковь с крестом и Евангелием благословляет войну и епископы, проповедники даже Евангельскими текстами показывают святость войны, я совершенно терялся и не знал, что мне делать и как смотреть на войну. И тут ничего нет удивительного в том, что я терялся и не знал, как мне на самом деле нужно было смотреть на войну. Самый народный психоз, воодушевленное стремление к войне действовали на меня заразительно. Кроме сего, не менее на меня действовал в сторону войны и Ветхий Завет, который по отношению войны совершенно противоположен Новому Завету. Я думал: как же это так? — в Ветхом Завете Сам Бог-Отец благословляет войну, непосредственно участвует в ней, в Новом же Завете Бог-Сын как раз наоборот, совершенно отменяет ее и в Своей Нагорной проповеди дает новый закон жизни, закон любви даже ко врагам Его последователей, т. е. христиан. И вот как на это нужно смотреть? «Ну хорошо, — не раз я думал тогда, — пусть война будет и от Бога, пусть она будет исходить от воли Бога всей вселенной, но тогда, в таком случае Бог просто смеется и даже издевается над человеком: Он творит человека, дает ему жизнь лишь для того, чтобы в то же время так безжалостно умерщвлять и убивать его, радуясь, как человек, сраженный врагом, корчится, мучится, проклинает свою жизнь и своего Небесного Творца, как тирана и безжалостного мучителя, истекая кровью! Нет, неправда, чтобы Бог был прямым виновником войны. Нет, так думать о Боге — это значит бессовестно и бесчеловечно клеветать на Бога. Что же касается Ветхого Завета, где действительно Бог-Отец якобы благословляет войну и даже принимает в ней прямое непосредственное участие, то это легко объясняется тем, что народ израильский, как никто другой в мире, самый кровожаднейший, злейший, мстительнейший и жесточайший; он все эти злые, отрицательные в себе характерные черты привнес в своего Бога, наделил и охарактеризовал Его ими. И вот только по этому одному, действительно, ветхо-заветный Иегова Своею жестокостью к людям отличается не только от Иисуса Христа, но даже от всех языческих богов. Вот почему Ветхий Завет диаметрально противоположен в своих взглядах на войну с учением Иисуса Христа. Относительно же христианского церковного духовенства, которое всячески старается даже Евангельскими текстами защищать войну и доказать, что она есть дело святое, необходимое в христианской жизни и даже христолюбивое, то это просто есть историческое заблуждение всего церковного института, а также как верный показатель его совершенного неверия во Христа и постыдное пресмыкательство перед сильными мира сего». Так я думал тогда, а на сердце у меня было очень и очень тяжело.

Я скорбел душой, поделиться же своими мыслями о войне было не с кем. Говорить откровенно о ней с монахами было невозможно. Тоска давила меня. В это время я несколько раз читал и перечитывал Нагорную проповедь Христа и каждый раз меня поражало одно и то же: «А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего, подлежит суду; кто же скажет брату своему: пустой человек, подлежит верховному судилищу, а кто скажет: безумный, подлежит геенне огненной. Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой перед жертвенником и пойди прежде примирись с братом твоим и тогда приди и принеси дар твой. Мирись с соперником твоим скорее, пока ты еще на пути с ним, чтобы соперник не отдал тебя судье, а судья не отдал бы тебя слуге и не ввергли бы тебя в темницу. Истинно говорю тебе: ты не выйдешь оттуда, пока не отдашь до последнего кодранта. А Я говорю вам: не противься злому, но кто ударит тебя в правую щеку, обрати к нему и другую, и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду, и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два. Просящему у тебя дай и от хотящего занять у тебя не отвращайся. А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного. Он повелевает солнцу Своему всходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных» (Мф. 5:22–26, 38–45).

Эти слова Христа: «А Я говорю вам…» глубоко-глубоко врезались во все мое существо и точно каким-то неземным светом озарили всю мою душу.