Исповедь священника перед Церковью

С этого времени все яснее и яснее открывалась мне истина Христова и все более и более ясным становилось мне, что война есть верх великого ужаса, что она есть самый ужасный процесс взрыва и нового накопления всякого зла нашей антихристианской общественной жизни. И она есть каждый раз повторение тех же самых реальных страданий и крестной смерти Христа от новых иудеев-христиан! В это время я не раз говорил сам себе: что же это значит? Все представители Церкви Христовой стоят во всем церковном облачении, в одной руке они держат чашу с Телом и Кровью Христа, в другой — Святое Евангелие; и все они требуют человеческой крови, все они точно кровожадные гарпии кричат в защиту войны. Да, они точно хищные птицы, кровожадные звери стали на сторону человеческой бойни, страшной, кровавой народной войны, против же войны стоит один лишь Галилейский Учитель Иисус, да какая-нибудь на протяжении первых трех веков христианства маленькая горсточка Его учеников, да в наше время отверженный Церковью Лев Николаевич Толстой, в руках с Нагорной проповедью Христа, точно русский Моисей со скрижалями Нового Завета стоит против войны.

На стороне же войны стоят: цари, папы, патриархи, митрополиты, епископы, все представители христианской Церкви, все дипломаты всех христианских государств и, наконец, все плотоядное человечество и весь кровожадный мир.

Так размышлял я тогда, и на душе порой бывало невыносимо тяжело, а в ушах моих все громче и громче раздавались слова Христа: «А Я говорю вам, не противься злу, но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую… А Я говорю вам, любите врагов ваших»… — Что бы я ни делал, хожу ли, читаю ли, ложусь ли спать, разговариваю ли с кем-нибудь, — слова Нагорной проповеди неотступно преследовали меня: «А Я говорю вам, что всякий гневающийся на брата своего подлежит суду… А Я говорю вам: любите врагов ваших…»

На сердце становилось страшно. Сомненья за сомнениями вползали в мою душу. «Боже мой, — говорил я сам себе, — что же это такое? Неужели же сама Церковь в лице своих представителей веками злостно смеется над учением Христа? Неужели она настолько умалила и уничтожила учение Спасителя, что ровно ни во что не ценит Нагорную проповедь Христа? Во что же она тогда верует? Неужели она думает, что можно быть христианином без проведения в христианскую жизнь Нагорной проповеди Христа? Неужели она в деле христианской религии и спасения своих чад полагается исключительно на одни лишь мертвые церковные догматы без Нагорной проповеди? В таком случае это один лишь только христианский остов одних мертвых отвлеченных человеческих понятий об истинах Христовой веры. Ведь только Нагорная проповедь есть сама жизнь догматов, плоть и кровь их. Только через проведение Нагорной проповеди в самую практическую христианскую жизнь все догматы церкви будут иметь великое значение в деле христианской веры. Без Нагорной проповеди все догматы Церкви для христианской религии ровно никакого не имеют значения. Не раз я задумывался над этим и не раз себя спрашивал: кто же лучше знает пути к Отцу Небесному, Христос ли, произнесший Свою Нагорную проповедь всему человечеству, как безусловный, внутренний, волевой закон христианской жизни, или мы — церковные представители, ловко и коварно всегда умеющие замалчивать ее, всячески своими толкованиями извращать ее и сплошь и рядом во имя своих личных, земных интересов прямо отрицать ее?»