Исповедь живодера и другие истории адвокатского бытия

Сашка роль жены терпела недолго. Как только «мокрый период» в жизни дочки прошёл, снюхалась мигом с милым сердцу народом. Притоны приняли девку в захлёб: молода да горяча, мозги с вывертом наоборот, куда слаще ещё?

Тимур, как известно, узнал всё последним. Прощал и мирился, учил уму разуму, просвещал да советовал, а Сашке об стенку горох.

Уходил, когда жизнь доставала, опять возвращался в надежде на милость жизни поганой.

Сашка катилась под гору всё круче и круче. Наркоманы любили, её как свою. Своей и была. Отнять ребенка у матери никто не решался. Страдала и девочка.

Мягкость Тимура достала и мать.

Та, в который уж раз, приезжала в достойный гордости город, била пороги ментов, прокуроров. Искала невестушку не ради нее, погани рода людского. Искала невестушку, ведь с ней был младенец.

Сжалился участковый, дал адрес притона. Наведалась мать в злополучную хату. Стыда натерпелась по самые уши. Как спросит про адрес, старушки кто в мат, кто глазоньки прячет. Спросит у молодых, те ржут ей в лицо: куда тебе, тётка, ты старовата будешь для плотских утех.

Нашла. Постучалась. Никто не ответил. Дверь легонько толкнула. Та мрачно открыла свой зев. Описать ту хатинку словами не можно: вонища, грязища, мебели нет. На том, что называется ложем, лежало «создание божие», проще молвить тварюка. Среди этих «апартаментов» двигалось инвалидное кресло, в нем сгнивало тело девицы, на вид лет этак сорок пять или «полтинник», по жизни едва двадцать лет было не было. Хорошего от хозяйки жилища ждать не случалось и мать кинулась в объяснения. Через угрозы да маты сожителя «дамы», чьё тело сгнивало от наркоты, едва поняла: Сашки здесь нет, мотанулась куда-то. Ищи ветра в поле, ага. Заживо сгнившая вслед матери ухнула: я бы ничего тебе не сказала, да девочку жалко, помрёт ведь младенец при матери разтакой.

Как нашла Сашку, разговор долгий, и здесь он не к месту. Кончилось тем, что мать через суд лишила прав материнских горе-мамашу. Вы будете удивляться, но Сашка на суд появилась. И не то что явилась. Она качала права. А как не качать, коль государство на девочку помощь оказывало, и деньги те были для Сашки немалые. Потому и свекровушку грязюкою обливала, и свидетелей привела, подтверждавших её честность да материнские чувства к малышке.

Да на её неудачу судья попался честный да опытный (кстати, бывают в жизни такие, и даже частенько). Разобрался по сути, хотя по началу на мать смотрел косо: чего младенца от матери отрывает, не ради ли денег старается?

Да Сашка себе всю картину испортила. Когда мать дала показания, что Сашка даже на день рождения Маргариты не появилась, и подарочек не передала, Сашка возьми и спроси: «А когда у девочки день рождения?».

Вот тут то судья и оторвался по полной. Сашку лишили прав материнских, заодно и Тимура. Он тоже родитель.

Мать перетерпела и это.

Маргарита осталась при бабушке. Мать стала пестовать девочку, отучать от ненужного сора, что накопился в сознании девочки, приучать к обыденной жизни: ложку держать, на горшочек мочиться, супчик свеженький кушать. Да ежевечерними сказками из ярких книжек напитываться. Сложностей в воспитании девочки хватало по горло: младенчество с горе-мамашей сказывалось на каждом шагу. Приходилось даже к помощи психолога прибегать, да с величайшим терпением реализовывать в жизни советы специалиста.

Так, для примера…

Ребенку нельзя было (категорически!) говорить слово «нет». Так мать вот что придумала: надо идти, а дитя вся в капризах. Так мать произносит: «вот мама-птица сейчас улетит, а что птенчик то будет делать?». И девочка собирается вслед за «птицей» на выход.

За уходом за внученькой ненаглядной мать слегка упустила Тимура. Нет, не подумайте, не стал он вслед за женушкой наркоманить да жизнь прожигать.

Непутёвую он не бросил. При серьёзном разговоре с матерью он сказал: я дал себе слово вытащить её из дурмана и я слово буду держать.

Пахал, как обычно, на стройках. Снимали жильё в Севастополе, заводились знакомыми да друзьями.

А вот теперь перехожу к сути рассказа. К уголовному делу.

То была только присказка. Слово начинается здесь.

Каждый день мать с Тимуром общалась по телефону: про дела поговорить, про здоровье, про Маргариткины выходки да проделки. Ездить к сыну в даль в Севастополь денег не напасёшься, деньги лучше на апельсины для внучки потратить. Да и на невестушку посмотреть много охоты? Да та про дочку и не взгадывала.

Вот, однажды, ясным синим вечером Тимур странные вещи стал матери говорить да поведывать: мол, смерть, чувствую, в спину мне дышит.

Мать от таких слов почти обалдела: ты что, сыночек, тебе всего-то двадцать один. А тот затвердил: чувствую, мама, я просто чувствую, что «косая» крутится рядом.

Тот странный вечерний звонок мать будет помнить всю свою жизнь.

Позвонил ей Тимур, поговорили немного о жизни, и он перешёл к главному для себя и для нее, матери.

Ниже я приведу недолгий их диалог.

«Понимаешь, мать, видел Христа рядом с собой…»

«Во сне?»

«Нет, наяву. Стоял рядом, смотрел… Он, мама, высокий и светлый…»

Потом Он спросил ровно, сурово: «Ты со мной или с этими, с Сашей?»