Исправленному верить

Потом – страшно. Потому что где-то глубоко внутри меня зрела уверенность: вот оно! И потому что я всерьез намеревалась пересечь черту, за которой…

– А на-пле-вать! – с каким-то злорадным наслаждением заявила я, водружая книгу на место. Проходившая мимо парочка испуганно шарахнулась в сторону, уступая дорогу женщине средних лет, шальному блеску глаз которой позавидовали бы сейчас все неоновые огни Тверской. Будто почувствовав мою решимость, музыка в зале сменилась. Торжествующие созвучия, гимн мужеству обреченных, будто подталкивали меня в спину, когда я взялась за ручку магазинной двери.

– Кто еще будет вечно ждать? – с усмешкой пропела сумасшедшая особа, окунаясь в метельную круговерть.

* * *

Город мой! Мой дом, моя тюрьма, моя святыня! Твоя дочь нарушила запрет, и кара твоя рухнула на нее, точно небо на голову. Я знала это. Я ждала этого. Но как же это невозможно, мучительно, до отчаянного звериного крика жутко – разом оглохнуть, ослепнуть, перестать чувствовать тебя.

Искрящийся снег, огни реклам, новогодние гирлянды, фары машин сливаются перед глазами в стремительно несущийся дикий калейдоскоп. Что – я?

Улицы и переулки, бульвары и проспекты, парки и скверы теряют названия, очертания, форму. Где – я?

Разбивающийся под каблуком лед, скрип поручня эскалатора, чей-то резкий смех оглушительно бьют по ушам, заставляя спотыкаться ноги. Когда – я?

Я – перелетная птица, сбившаяся с пути по дороге на юг. Компас, заброшенный в самый центр магнитной аномалии. GPS-навигатор, внезапно отрезанный от спутника. Йяяяаааа!!!

Захлебываюсь отчаянным криком, первый раз в жизни чувствуя цепенящий холод. И виноват совсем не ветер, секущий лицо и руки снежной крупой, и даже не явный минус ниже ноля.

Ды-ды-дыпрыгалась! – отчаянно выбивают мои зубы. – Ды-дыгралась. Ды-дыбилась своего, ды-ды-дура!

Кругом хмурые, неприветливые кирпичные пятиэтажки, слепо глядящие на меня темными окнами. Прилетает шальная мысль: интересно, который сейчас час? Неужели так поздно, что все уже спят? Разве тут определишь… Мимо, поджав хвост, пробегает дворняга, почти задевая меня облезлым боком. На углу дома останавливается, задрав морду к небу. Жалкая, и оттого еще более страшная, гротескная пародия на волка. Луны не видно, поэтому собака лишь тоскливо смотрит на меня и бесшумно исчезает в метели.

Я валюсь на смутно угадываемую под снегом лавочку у подъезда. Даже не попытавшись расчистить себе место, прямо так, в нанесенный сугроб. Откидываюсь на спинку и закрываю глаза, чувствуя, как на щеках застывает тонкая ледяная корочка.

– Эй, птица!

Голос. Мужской. Уверенно-наглый. Весьма неприятный.

– Ау! Ты живая?

Щелчки пальцев напротив лица. Чьи-то руки на плечах. Тормошат.

– Обдолбалась, что ли? А ничё цыпа… Скрасишь вечерок одиноким мэнам?

– Витек, ты чё? – Голос уже другой, но такой же неприятный. – Сдалась она тебе! Нас же пацаны ждут! Поехали!

– Полночи ждали и еще подождут. Еще и поблагодарят, в натуре. Сам прикинь: они только на бухло рассчитывали, а мы им еще и десерт притараним! Ну-ка, птица, встаем! Поедем, красотка, кататься! Давай, блин, не кобенься! Левой, правой! Серый, да помоги ты, а то она как деревянная!

Рывок. Пронзительный скрип подъездной двери. На снег падает квадрат яркого света. Силуэт в проеме кажется вдвое большим, чем на самом деле. И очень знакомым.

– Машка! Нашлась!

– Нашел! Получилось! – кричу я в ответ. Кричу без слов, но звуковая волна, порожденная этим отчаянным криком, наверное, успевает несколько раз обогнуть земной шар, пока Саша бежит ко мне. А потом меня закручивает в штопор, и я лечу куда-то далеко, вместе с роем снежинок. Но теперь они мягкие, пушистые, теплые. И мне совсем не страшно…

Колючий синтетический плед. Исходящая паром чашка дрянного чая. Расшатанный табурет на крохотной кухне. Теплый свет от лампочки под дешевым пластиковым абажуром с полустершейся рыбкой на боку. Что может быть прекраснее в мире?

– …За водкой вышел. Просто понял, что иначе не засну. А там эти шакалы двуногие тебя к машине тащат. Меня что-то словно шарахнуло. Позвоночником чую: беда, вот и выкрикнул первое попавшееся имя, словно именно тебя я хотел найти и нашел.

– Именно меня ты и хотел найти, – повторяю я, улыбаясь. – Только не знал об этом. И я – не знала…

Спасибо, мой город! Твоя своенравная дочь не заслужила такого подарка. Но ты все знаешь наперед. Наверное, это правильно!

* * *

Вот так все и произошло. Счастлива ли я? Да. Скучаю ли по своей прежней жизни? Иногда. С другой стороны, в той, новой, которая теперь окружает меня, куда больше открытий, неожиданностей и маленьких чудес. По крайней мере, я в этом абсолютно уверена.