Испытание

Майкл смеется, как будто сказал что-то очень забавное. Я тоже смеюсь, хотя никогда не слышала ничего менее веселого. Что значит слишком сообразительный, слишком сильный? Вдруг одно то, что я попросилась наружу, превращает меня в бунтарку? У меня кружится голова, тем не менее я продолжаю улыбаться, как будто от этого зависит моя жизнь.

И ведь может зависеть!

Я доедаю первый сандвич и беру второй, потому что в рюкзаке он бы испортился, а мне требуются силы к началу следующего экзамена. Майкл, лежа в траве, наблюдает за мной. Когда сандвичи съедены, он смотрит на часы. Остается всего десять минут свободы.

– Тебе страшно? – спрашивает он, протягивая мне бутылку с водой.

Я делаю глоток, чувствую, как мои эмоции бьются о возведенную мною же стену безразличия. Я киваю. Да, я в ужасе. Стараясь сохранять присутствие духа, запихиваю в рюкзак несъеденные яблоки, апельсины и бублики. Пытаюсь справиться с застежками, но слишком дрожат пальцы. Майкл приходит мне на помощь.

– Не бойся вернуться в Тозу-Сити не первой. Год за годом кандидаты думают, что порядок возвращения имеет значение. Это не так. Будь умницей. Заботься о безопасности. Если выпадет возможность, доверяй своим друзьям из Пяти Озер, но больше никому. Каждый год находятся участники, считающие, что устранение конкурента – лучший способ поступить в Университет. Чаще всего они оказываются правы. Не позволяй им оказаться правыми в этот раз.

Рюкзак застегивается. Я сажусь, мир вокруг меня начинает вращаться, потом чернеет. Последнее, что я помню, – поднимающие меня сильные руки и теплый, ласковый голос:

– Ты умница, Сия. Ты сильная. На твоей стороне такие люди, как я, знающие, что ты можешь победить. Прошу, докажи, что я прав.

А после – пустота.

Потом я слышу журчание воды и открываю глаза. Я лежу на койке в каком-то железном ящике размером шесть футов на шесть футов. Пытаюсь подавить панику, вызванную тесным замкнутым пространством, и понять, что меня окружает. В капсуле горит электрический свет. На полу корзинка с едой. В углу унитаз и маленькая раковина. На стене передо мной табло, отсчитывающее время, с надписью: «Испытание начнется через тридцать минут». Нет, уже через 29.

Я справляю нужду, промываю заплывшие глаза, пытаюсь избавиться от металлического привкуса во рту. Не сомневаюсь, что меня усыпили. И ведь это Майкл дал мне воду. Подлое предательство! Но, справившись с обидой, я вспоминаю слова, которые он шептал мне, прежде чем я отключилась. Снотворное было частью протокола Испытания, а его слова, их смысл – нет. Майкл почему-то уверен, что я справлюсь с экзаменом, более того, он утверждает, что другие, неизвестные мне люди, окажут мне поддержку. Не хочется их подводить!

Пока табло отсчитывает минуты, я сдергиваю с кровати простыню и запихиваю ее на дно рюкзака. Вдруг я буду мерзнуть? Потом разбираю корзину. Еще сандвичи, сухофрукты, бутылка воды, маленькая упаковка крекеров, три зрелые клубничины. Я съедаю сандвичи, нюхаю воду – вдруг в нее что-то подмешали? – и, отхлебывая, прячу в свой раздувшийся рюкзак крекеры и сухофрукты. На собранной еде я смогу продержаться неделю. Глядя на табло, я медленно лакомлюсь сочной клубникой. Когда остается пять минут, мою руки, достаю прибор Зина и включаю компас. Стрелка бешено крутится, ища стороны света, и не находит. Наверное, все дело в железной капсуле. Остается надеяться, что, когда я отсюда выйду, положение исправится.

Две минуты.

Глоток воды напоследок – и я убираю бутылку в рюкзак.

Одна минута.

За дверью меня может поджидать что угодно. Сунув прибор в боковой карман рюкзака, я еще разок запускаю руку внутрь. Когда табло показывает ноль минут, я уже стою наготове с рюкзаком на плече и с маленьким черным револьвером в руке.

Железная дверца начинает приоткрываться, механический голос сообщает:

– Четвертый тур Испытания начался.

Глава 10

Нам не пожелали удачи. Наверное, странно думать об этом в такой момент, но я не могу больше ни на чем сосредоточиться, выходя из своей крохотной каморки на растрескавшийся бетон. Сквозь трещины торчат пучки бурой травы. Почти не дыша, я озираю сцену плачевного опустошения. Сталь и камень. Стекло и древесина. Полуразрушенные и полностью рухнувшие здания. Насквозь проржавевшие и перевернутые машины. Все вокруг покрыто жирной копотью. Но тут и там тянется к солнцу пробившаяся сквозь хлам живая растительность. Остатки разбитых машин и развалины домов затянуты вьющимися побегами. Деревья, обреченные испоганенной землей на гибель, но решившие выжить, проросли сквозь мертвый город и уже подпирают небо. Неподалеку от моего железного ящика виднеется полуразваленная кирпичная арка, все в темных колючих вьюнах. В лучах поднимающегося солнца я вижу на арке какую-то надпись и осторожно подхожу ближе. Прищуриваюсь и читаю: ЧИКА КАЯ Ф НДО АЯ БИ А.