Испытание

– Они сохранят нейтралитет: своя рубашка ближе к телу. Они не станут ввязываться в войну – зачем им это? Убедившись, что ни одна из воюющих сторон не намеревается перекрыть торговые пути, они переждут войну в сторонке и первыми поздравят победителей.

– А Фен? – спросила я и тотчас же обругала себя за скудоумие. Ну какой из Фена соратник, когда Фен – всего-навсего бесплодное недоразвитое островное государство.

Теодор начал было мне возражать, но Альба прервала его на полуслове.

– А вот это уже интересно. Фен и Пеллия – о ней тоже не стоит забывать – мало что потеряют, зато много приобретут, заключив союз с новыми галатинскими властями. В чем-то, возможно, они выиграют даже больше, чем Квайсет, – они получат влиятельного друга там, где у них сроду не было никаких друзей.

– Помогая нам сейчас, они могут рассчитывать на нашу всестороннюю поддержку в будущем, – задумчиво произнес Кристос. – Мы в состоянии предложить им что-то конкретное? Торговую монополию или увеличение пошлин?

– Да, почему бы и нет, – согласился Теодор. – Однако мне представляется унизительным связывать себя обязательствами с этими поставщиками шерсти и армейских одеял.

– Без одеял нам не обойтись, – недовольно поморщилась Альба, – если, конечно, вы не хотите, чтобы ваши солдаты зимой замерзли до смерти.

– Кроме того, – подсказал Кристос, – Фен богат и другими полезными ресурсами.

– Камнями, что ли? – усмехнулся Теодор.

– Углем. Промышленность в Фене развита несравненно лучше, чем в Галатии, и то недолгое время, что я там провел, я наблюдал настоящий промышленный бум. Каждый промышленник, каждый владелец литейного цеха стремится превзойти конкурентов. – Кристос сощурил глаза, словно вглядываясь в написанный мелким шрифтом текст, который ему никак не разобрать. – Если нам нужны пушки и пушечные ядра, мушкеты и штыки, тогда нам нужен Фен. Да, сундуков с золотом у нас немного, и все-таки они есть. Чтобы развиваться, литейным цехам Фена требуются инвестиции. Промышленники Фена пойдут с нами на сделку: ведь деньги не пахнут. Так что к зиме мы полностью укомплектуем наш флот.

– Нам требуются пушки, ядра и мушкеты, – задумчиво произнес Теодор. – Дева Галатии! Нам нужен этот чертов флот! И если союз с Феном нас этим обеспечит, я приветствую этот союз.

Он посмотрел на меня, словно хотел сказать что-то еще, но раздумал.

– Теперь Пеллия, – возбужденно потерла руки Альба, раззадоренная размышлениями Кристоса. – Какие сокровища таит от нас Пеллия?

– Соленую красноперую плотву и рыбий жир, а еще… – Брат вперил в меня взгляд, – чародеек.

– Железо и шерсть, – добавил Теодор, также не сводя с меня пронзительного взгляда, – и чародеек.

– Теодор, – жалобно взмолилась я.

Но принц не внял моей просьбе.

– Помнишь ночь мятежа Средизимья, когда ты раздала солдатам зачарованные цветы со своего платья? Может, ты зачаруешь военную форму для наших солдат?

– Да, но… – Я резко замотала головой. – Я просто хотела сберечь им жизни. Я не хотела, чтобы кого-то убили.

Вот уж не думала, не гадала, что, помогая волшебством одной из враждующих сторон, я выступила как военный стратег. Но, похоже, так оно и было: я поставила свое чародейное мастерство на службу вооруженным силам.

– Но я не смогу обшить зачарованным обмундированием целую армию.

– Но мы же с тобой знаем, что для наложения чар тебе не обязательно брать в руки иголку с ниткой. Может, получится поставить твое искусство на поток? – предположил Теодор, намекая на нашу с ним тайну – на его открывшиеся способности к колдовству.

– Нет, Теодор, – прошептала я. – Только не это. Даже если бы я могла – а я не знаю, что на самом деле могу, – к чему бы это привело?

У меня перед глазами возникли железные листы, зачарованные на удачу, шерстяные одеяла, вытканные с чарой на здоровье. Колдовское искусство, запущенное в массовое производство, – что это, как не чудовищное нарушение заветов моих предков?

– Это бы привело к переломному моменту нашей военной кампании, которая в данный момент висит на волоске: противник превосходит нас и вооружением, и военной силой.

Я дрожала всем телом – от гнева или от горького чувства вины, я не знала. Всегда строго придерживалась нравственных ценностей в своей работе. Однажды преступила их, вшив проклятие в шаль королевы, и сполна за это поплатилась: меня до сих пор мучила совесть. Предложение Теодора казалось мне попранием всех моральных и этических норм волшебства, хотя никто и никогда не запрещал мне ничего подобного. С другой стороны, он был прав: нам очень бы не помешала удача, которой у нас пока кот наплакал.

– Я не собираюсь тебя принуждать, – пообещал Теодор, даже не пытаясь скрыть разочарования.

– Зато собираюсь я, – выступил вперед мой брат.

– Подите к черту, Балстрад! – вскипел Теодор.

– Прикуси язык, Кристос, – заскрежетала я зубами. – Не тебе об этом говорить! Ты будешь последним, к чьим словам я прислушаюсь!

– Знаю, но…

– Если знаешь, тогда закрой рот. Немедленно. Навсегда. И ни слова больше об этом.