Испытание на прочность: Прощание с убийцей. Траурное извещение для знати. Выход из игры. Испытание на прочность.

После операции, несмотря на предчувствие, что на сей раз никакие такие штучки ей не помогут, она поддалась на уговоры старушек и солдатских вдов и отправилась с ними на автобусе в паломничество на Нижний Рейн. Священник благословил калек и безнадежно больных и заверил всех паломников, что их объединяет «паломничество к терпению». Мать после поездки смеялась: священник наверняка каждый год повторяет одно и то же, да и проповедовал он точь-в-точь как какой-нибудь гид. Она вернулась с бутылкой святой воды, которую ее заставили взять другие женщины. Каждый день она должна была выпивать по полной рюмочке. Но она пила из обыкновенного стакана, когда ей просто хотелось пить. Раз в неделю она тащилась на трамвае в город, там, в клинике, ей вводили в матку стержни с радием, сжигавшим ей внутренности. Она медленно гнила. Когда всего два года спустя, побросав в сумку зубную щетку, мочалку и ночную рубашку, чтобы отправиться умирать в деревенскую больницу, она в полном изнеможении села на супружескую кровать, то уже не в силах была заслонить рукой страх смерти. Она держала растопыренные пальцы перед искаженным рыданиями ртом, она стыдилась, что едва может выговорить прощальные слова:

— Я больше… я больше… никогда… не вернусь… домой.

Причастили ее уже в бессознательном состоянии, думаю, что она бы отказалась, если б увидела священника. Когда мать обряжали, то гладко зачесали ей волосы назад, а ведь она завивала их щипцами и носила спущенными на лоб. Она лежала в гробу не так причесанная. Типограф спросил меня, какой стих набрать на извещении о смерти, мне ничего не пришло в голову. У него в ящике стола нашлось кое-что подходящее:

Когда угаснут силы,
Дыхание замрет,

Пусть душу пред могилой
Всевышний призовет.

После операции ей в последний раз польстило, что она приглянулась мужчине. Случай или склонность? Был это сравнительно молодой полицейский из недавно учрежденного здесь участка; деревня со своими новостройками разрасталась, захватывая окрестные поля. Но это были всего лишь лестные матери воскресные встречи, она приглашала его выпить кофе с пирожным, а он в свою очередь водил ее в кино. Он регулировал движение, пропустил вперед траурную процессию, а когда лошадь с убранным цветами катафалком проследовала мимо, он, отдавая матери последний долг, прижал левую руку к бедру, а правой снял форменную фуражку.

ОСТАВШИЕСЯ В ЖИВЫХ

Шестая роль Хильды сегодня вечером на телевидении. Она не играла целый год. Для Кольбе я как-то делал снимки с кинокадров, он слышал, что мы разошлись, ему требовался именно такой жизненно правдивый тип женщины — постаревшая, с эдаким легким подергиванием под глазами, раздавленная, но полная энергии и желания вернуться к старой своей профессии. В театре она не хочет больше играть, не надеется на себя, боится, что, позабыв роль, запнется. Но для телеэкрана внешность у нее еще вполне подходящая, пожалуй, даже именно теперь, когда она не так держит себя в руках, забывается, а Кольбе как раз это и нужно для популярных у зрителя личных катастроф, которые он ставит. Застраховавшая свою жизнь стареющая женщина знакомится с молодым человеком и, ничего не подозревая, выходит замуж за нацелившегося на ее страховку убийцу. Хильда именно так или в этом духе умирает во всех своих ролях, с характерным подергиванием под глазами, когда начинает подозревать неладное. Тогда мы уже знаем, какого цвета перчатки будут на душителе. Филипп обычно при этом читает, время от времени он поднимает глаза, проверяя, умерла она или нет.

Когда она уезжала, мы с ним вдвоем несли ее чемоданы к машине. Я уже подумывал о том, чтобы дать объявление в газете: ищу экономку. Филиппу в июне исполнилось четырнадцать лет, и, когда я вечером возвращаюсь домой, меня ждет накрытый стол. Он сам за это взялся, я его не просил. У меня такое ощущение, будто он делает это не затем, чтобы мне угодить или доказать, что он достаточно взрослый и в силах справиться с внезапной переменой. Просто не хочет, чтобы мы, как два брошенных идиота, повязывали себе фартуки, не желает, чтобы мы с наигранным аппетитом ужинали вместе при свечах. Однажды он по ошибке поставил прибор на тот край стола, где обычно сидела Хильда, но, заметив свою оплошность, передвинул прибор на мое место. Стул Хильды остается свободным для гостей.

Она встретила Кольбе в клубе «Контактхоф».

— Ты выглядишь и хуже, и лучше, чем раньше, — сказал он, окинув ее профессиональным взглядом, — можешь вернуться, если хочешь.

Она поняла, что ему требуется: опустившаяся женщина после неудавшегося брака, еще разок подновить этот образ для телеэкрана, для парочки фильмов, показав ее эдакой жертвой.