Испытание на зрелость

— Например, Михелет в своем научном трактате «Любовь» пишет о женщине с восхищением, — говорит Марушка, которая чувствовала себя в этой сфере как рыба в воде. — Это скорее поэма, чем социологический анализ. Прочитав эту книжку, я поняла, какие коренные перемены произошли в наше время по сравнению с прошлым веком. По мнению Михелета, женщина не должна работать ради заработка, так как это противоречит ее естественным обязанностям рожать детей, заботиться о своем муже и ублажать его, когда он возвращается усталым домой с работы.

— Но в этом есть и какая-то доля правды, — замечает Соррел. — Я считаю, что замужняя женщина должна работать лишь в том случае, если она обладает исключительными способностями. Она может быть врачом, артисткой, ученым. Кстати, вести домашнее хозяйство тоже дело нелегкое, особенно когда появляются дети.

Марушка, однако, придерживается иного взгляда. Каждая женщина имеет право жить своей личной жизнью, заниматься тем, чем она хочет, а заботу по воспитанию молодежи должно взять на себя общество, как это делается в Советском Союзе.

— Я об этом не знаю, поскольку там не была, — отзывается Соррел. — Но я припоминаю, что и Михелет говорит об одном исключении, ты заметила? Он пишет о женщине, которая целый день работает на темной парижской улице в довольно трудных условиях. Она руководит торговой канцелярией своего мужа, пока он находится в служебной командировке. И, несмотря на это, муж прекрасно к ней относится, и семья живет счастливой, гармоничной жизнью.

— Это уже высшая ступень взгляда на роль женщины, и для тех времен даже весьма смелая. — Марушка задумывается. — Да, — продолжает она через несколько минут, — автор допускает, что замужняя женщина могла бы работать, но дальше он эту мысль не развивает. И этим все ограничивается. Его уже не беспокоит, как она должна жить дальше. Он, например, не говорит о том, что было бы, если бы работающая женщина родила ребенка. Как быть в этом случае? Здесь существует единственный выход, о котором я уже упоминала.

— Все же твой вариант, во-первых, далек от жизни, а во-вторых, речь идет об эксперименте, который должен быть еще проверен, — бросает реплику Соррел и косится на Марушку, ожидая от нее отпора.

Марушка, однако, приветливо и спокойно улыбается в ответ. В ее памяти возникает такая далекая картина прошлого.

— Знаешь, я и сама еще год назад считала, что неспособна жить самостоятельно, что я могу быть только неотделимой частью любимого мужа. Мне казалось, что мы с Юлой будем работать вместе, — например, он будет писать стихи, а я буду их печатать на машинке.

— Ты — и скромная женушка?!

— Вот видишь! — торжествует Марушка. — Тебе это кажется сейчас странным. Я и сама-то этому еще не совсем верю. Но как я могла в то время знать, что у меня есть какие-то способности? А ты говоришь, что работать может только женщина, обладающая исключительными способностями. Ведь для того чтобы у нее могли проявиться такие способности, ей прежде всего надо освободиться внутренне и внешне, морально и физически. А такое освобождение возможно лишь при условии, если она избавится от хозяйственных забот, если она не будет зависеть от своего мужа, то есть начнет зарабатывать сама.

Всякий раз Соррел проигрывает. Но это неважно. Она любит подобные споры с умной и начитанной женщиной. Она знает, что любая дискуссия с Марушкой, даже о том, как правильно резать лук, неизменно закончится политикой.

— А вот скажи, — подтрунивает подруга, — когда наступит коммунизм, можно будет купить красивую одежду? Разумеется, не один костюм или платье, а несколько. Или все будут ходить в униформе?

Марушка не поддается на провокацию и отвечает ей спокойно, аргументированно. Но Соррел не унимается:

— А как с квартирами? Будет у меня трехкомнатная квартира? И индивидуальное питание, чтобы сохранить стройную фигуру? Или все будут жить вместе — несколько семей в одной квартире и еда будет для всех одинаковой?

Марушка трясет головой, как это всегда делала бабушка.

— Так говорят девицы из буржуазных семей! — с напускным раздражением парирует она. — Они не умеют нарезать лук, но ужасно беспокоятся, какой обед будут для них готовить в будущем. Ты же знаешь, что в идеальном обществе у тебя будет все необходимое. Новое общество не уничтожает, а развивает индивидуальность. Но вначале ты должна научиться резать лук и еще многому другому, чтобы быть свободной. Ведь тот же рабовладелец был, по существу, и рабом, рабом своих привычек — ему нужен был раб, без которого он не мог обойтись.

— Ну вот, ты любой разговор превратишь в политическую лекцию, — ворчит Соррел.

Они сидят вместе на ковре и беспечно болтают, как будто нет войны, как будто одну из них не гоняют с места на место, как будто ей не приходится исчезать на целые ночи неизвестно куда.

— Не думайте обо мне ничего плохого и ни о чем не спрашивайте, — сказала она Коваржовым в первый же день своего появления.

Ей дали ключ от дома и ни о чем не спрашивали. Даже о том, почему у нее измазаны грязью туфли и где она разорвала пальто.