Испытание „Словом…“

Вот и получается, что Игорь на самом деле оказался таким, каким — несмотря на все изыскания историков и литературоведов — видели его всегда читатели «Слова…»: мудрым, бесстрашным, миролюбивым, верным в битве и в дружбе. Автор бессмертной поэмы не покривил душой, представляя его читателям в ореоле романтической славы. Этот русский князь всегда поступал в точном соответствии с кодексом рыцарской чести своего времени, во всяком случае, в посвящённых ему произведениях.

Умыкание невесты для сына, «игра в войну», роковым образом превратилась в трагическое сражение, к которому оказались не готовы ни Кончак, ни русские князья. Случай из ряда вон выходящий и, в то же время, точно соответствующий излюбленному сюжету античного и средневекового романа: дружба рыцарей, разделённых этническими или вероисповедными барьерами, желание породниться домами, готовящийся брак детей, зловещие знамения на пути свадебного поезда, пир, едва не ставший смертным, неожиданное нападение врагов, плен, месть «язычника» за своего христианского друга, спасение из плена, наконец, счастливое возвращение домой молодых… Но именно этот, столь традиционный сюжет, воплотившись в реальности, позволил древнерусскому поэту-публицисту выступить летом 1185 года с призывом о мире.

С течением времени, обрастая плющем легенд и толкований, теряя свои страницы, поэма, утверждавшая мир среди войны, торжество человеческого чувства над стихиями, мужество и верность долгу, стала восприниматься как прославление подвига во имя Родины, утверждая в сознании русских людей мысль, завещанную Бояном, что «луце ж бы потяту быти, неже полонену быти».

Для Русской земли наступали другие, уже героические времена…

Д. С. Лихачёв Против дилетантизма в изучении „Слова о полку Игореве“

(Исследования „Слова о полку Игореве“. — Л., 1986. — с.183–196)

Памятник литературы, как и всякий памятник культуры и истории, нуждается в охране, в защите его текста. И чем древнее он — тем эта защита необходимее. Всякого рода эксперименты над текстами памятников национального значения должны вестись с величайшей осторожностью и ответственностью. Особенно, конечно, если это «Слово о полку Игореве»…

Одно дело толкования, объяснения при сохранении текста как такового, другое дело — перестановки, отмены кусков текста, безосновательные поправки, исправления, разрушения самого содержания памятника, его ритмики, даже поэтики. С моей точки зрения, это ничуть не лучше безосновательных передатировок памятника. Перенесение «Слова о полку Игореве» из XII в. в какой-то другой, например в XVIII в., разрушает смысл, содержание памятника, но при этом всё же сохраняется текст «Слова» как цельного, единого и художественного произведения. Иное дело — объявить «Слово» радикально испорченным осколком чего-то неизвестного, но более совершенного.

В серии очерков писателя А. Никитина, напечатанных в журнале «Новый мир»[3], «Слово о полку Игореве» подвергается вивисекциям, ампутированию отдельных частей, расслоению. Отдельные места и весь памятник в целом объявляются плохо скроенными из разновременных частей. Этот вывод делается с необычайной лёгкостью и апломбом. На неосведомлённых читателей очерки А. Никитина несомненно могут произвести некоторое впечатление. Особенно мне обидно за многочисленных преподавателей вузов или учителей литературы в средней школе. Что им говорить о «Слове», если они поверят в «учёность» и хотя бы частичную правоту А. Никитина? А ведь журнал «Новый мир» — один из самых авторитетных и читаемых в нашей стране.

Жанр, в котором написана серия очерков А. Никитина «Испытание „Словом“», не нов, а в последнее время он даже моден: научный детектив. Но так как детективную интригу легче всего построить на сюжете собственных поисков, открытий и якобы преодолённых мнимых заблуждений, то этим, очевидно, можно объяснить своеобразный «автобиографизм» очерков. Однако этот жанр «научного полудетектива» или «детективной полунауки» очень труден для того, чтобы разобраться в авторской аргументации, — в силу смешанности рациональных доказательств и иррациональных, а также эмоциональных мемуарного характера заметок. К тому же избранный автором жанр вынуждает его к многословию и недоговоренностям.