Испытание воли. Повесть о Петре Лаврове

— Императорская власть, разоряющая Россию, ограбила и вас. Это печально для вас, однако вы в этом случае можете утешиться мыслию, что разделяете эту участь со всем русским народом. Но вам ваше заботливое правительство постаралось нанести еще другой удар: оно не только разорило вас, оно пыталось вас опозорить. Оно пред всем светом обвинило вас в «нравственном растлении»… Мы не спрашиваем себя вовсе: с чего это взяли? Потому что ложь есть обычное орудие притеснителей народов. Мы спрашиваем только: для чего русскому правительству понадобилась такая позорная и гнусная клевета?.. Где суд, который бы принял обвинение в клевете против власти, стоящей над всяким судом, над всяким законом? Пусть помнят ваши оскорбленные отцы и братья, друзья и мужья, что лишь бесправие русской земли позволило русскому царю безнаказанно оскорблять доброе имя сотни молодых женщин!

Эту речь немедленно отпечатали в виде листовки. Листовку распространяли где только могли.

Цюрихские студентки были возмущены и вместе с тем растеряны: никого не радовала перспектива получить диплом, который не будет признаваться в России.

В конце июня пришло из Карлсбада письмо от Тургенева: «Любезнейший Петр Лаврович, я только сегодня получил присланный на мое имя лист, озаглавленный: «Русским цюрихским студенткам». Хоть Вы не подписали своего имени, но нет сомнения, что этот благородный и исполненный достоинства протест вышел из-под Вашего пера».

Значит, можно догадаться о его авторстве по стилю письма, прекрасно!

Лавров послал в Карлсбад напечатанную отдельно программу журнала «Вперед!». Тургенев ответил 13 июля; «Уважаемый и любезный Петр Лаврович, прошу извинения в том, что не тотчас ответил на Ваше письмо, сопроводившее присылку программы будущего журнала. Жизнь на водах тем и глупа, что ничего не делаешь целый день, а всегда некогда. Начну с того, что весьма желаю быть подписчиком, серьезным, платящим подписчиком, Вашего журнала… Программу Вашу я прочел два раза со всем подобающим вниманием: со всеми главными положениями я согласен — я имею только одно возражение… Мне кажется, что Вы напрасно так жестоко нападаете на конституционалистов, либералов и даже называете их врагами».

Да, действительно, он на них нападал. Потому что конституционалисты и либералы стремились лишь внести какие-то улучшения в существующий в России строй, Лавров же был убежден: царское самодержавие надо сломать, уничтожить вовсе.

«Пора русскому народу свести счеты с самодержавным императорством», — заявлял он теперь в статье, предназначенной для первого тома «Вперед!». Ведь это при неограниченной власти династии Романовых, за два с половиной века, русская нация расслоилась — на большинство, обреченное на невежество, и меньшинство, отдалившееся от народа. Лавров напоминал о том, о чем уже прежде писал Герцен в книге «О развитии революционных идей в России», но считал общей виной династии Романовых то, в чем Герцен винил более всего царя Петра. Герцен писал: «Тем, что Петр I окончательно оторвал дворянство от народа и пожаловал ему страшную власть над крестьянами, он поселил в народе глубокий антагонизм, которого раньше не было, а если он я был, то лишь в слабой степени. Этот антагонизм приведет к социальной революции, и не найдется в Зимнем дворце такого бога, который отвел бы сию чашу судьбы от России».

Не найдется в Зимнем дворце такого бога… И Лавров утверждал: «Единственное добро, которое может сделать русскому народу самодержавное императорство, это — перестать существовать».

Материал для журнала подбирался. В первом томе «Вперед!» составился раздел информационный: «Что делается на родине» и «Летопись рабочего движения». Остальной текст был написан наполовину самим Лавровым, наполовину его молодыми друзьями: Смирновым, Подолинскнм, Кулябко-Корецким.

Линев стал метранпажем маленькой типографии в сарае. Здесь, под его строгим руководством, набирали девушки, «фричи», около четырехсот страниц первого тома «Вперед!». Самой энергичной и деятельной была Софья Бардина. К своему труду наборщицы относились — это было видно — с истинным воодушевлением, вечерами они с песнями уходили из типографии домой.

Они трудились в типографии, хотя швейцарское лето манило в горы и на озеро. На берегу озера в Цюрихе, по традиции, устраивались симфонические концерты студенты брали лодки напрокат, подплывали поближе и слушали, опустив весла.

Почти для всех русских студенток это лето в Цюрихе становилось последним: угроза, прозвучавшая со страниц «Правительственного вестника», вынуждала их перебираться в другие университеты, в Берн и в Париж. Родители и родственники в письмах своих предлагали возвращаться домой, так как поплыли слухи, что вообще никакие дипломы европейских университетов признаваться в России не будут.