Испытательный срок

Лесок близ Березны был совсем не страшный – а может, Ира просто отвыкла бояться тёмных чащ. По пути из Вихоры доводилось забираться и поглубже, то прячась от вооружённых всадников, то срезая прихотливые извивы дороги. Здесь не водилось обширных ягодников, зато в изобилии попадались лисички и вольготно росла кислица; Ира уже научилась отличать её от других трав. Сквозь просветы между древесными стволами виднелся вдали мощный деревенский частокол.

– Гляди-кось, – Цветана склонилась к неприметным желтоватым метёлочкам, тянувшимся к свету посреди крохотной полянки. – Слезовица! Возьму, на зиму засушу, сгодится супротив лихорадки…

Она опустилась на колени, прошептала скороговоркой несколько молитвенных слов и принялась бережно срезать пушистые стебельки. Лёгким нравом и жизнелюбием девчонка напоминала Олю; позавчера отец, староста Березны, чихвостил её перед всей деревней и в наказание запер в чулане, а уже на следующее утро Цветана, как ни в чём не бывало, лезла знакомиться с чужеземной гостьей. С ней, несмотря на добрых семь лет разницы в возрасте, было удобно: непосредственная и говорливая девушка ни в чём Иру не подозревала, не намеревалась сдать каким-нибудь людоедам и не мучила расспросами, хоть порой и позволяла себе лишку. По правде говоря, Цветана принимала гостью за ровесницу; очевидно, взрослеют и старятся здесь скорее, чем по другую сторону границы.

– Бабке Забавке тоже отнесу, – деловито сообщила девушка, укладывая в плетёную корзинку солидный пучок поникшей травы. – Она, вишь, от грудной хвори зелье варить умеет.

– Она ведьма? – без задней мысли поинтересовалась Ира, просто чтобы поддержать разговор.

Цветана сделала страшные глаза и шикнула на неё:

– Что ж ты говоришь! Знахарка она!

Ира прикусила язык. Могла бы уже понять, что ведьм тут не очень любят; в конце концов, за что её саму сперва швырнули в вонючий сарай, а потом повезли в город, на казнь? Цветана огляделась по сторонам, без нужды отряхнула расшитый алыми узорами передник и спросила:

– А ты точно не храмовая? Знака не носишь, слова священного не говорила?

– Точно, – сдержав вздох, кивнула Ира. Единственное на ней, что можно назвать знаком, – сигнальный амулет, а священное слово ей вернули. – Не собираюсь ничего такого делать.

– Тогда слушай, – девчонка подобралась поближе, дотянулась до Ириного уха и проникновенно прошептала: – Я-то сама ведьма! Только не говори никому-никому, не то батюшка заругает.

– А что в этом плохого? – осторожно спросила Ира. – У нас… Там, откуда я родом… Там ведьм много, никто их не боится.

– Да и у нас много в самом-то деле, – доверительно сообщила Цветана, хитро улыбаясь. – Только все прячутся, потому как храмовники говорят, будто ведьмы злые. А бабка моя не была злая, она хвори лечила людские и коровьи, и знаки читать умела, и судьбу наперёд знала…

Она сделала несколько целеустремлённых шагов, тронула низко висящую ветку рябины и прибавила не без гордости:

– Дядька Влас-то глупый. Думает, я Премудрого по дурости звала, а я по умыслу! Бабка говорила, он нас бережёт; так оно и есть, чем хошь клянусь! Его потому храмовые и боятся…

Ира не без труда поняла, что речь об очередном местном боге. Их здесь хватало; все разные, у каждого – своя зона ответственности, сложный характер и непривычное уху имя. Впрочем, лишний раз звать покровителей по именам селяне избегали.

– Храмовые боятся бога? – переспросила Ира. – Почему?

– Так повелось, – важно произнесла Цветана. Её юное личико приобрело торжественное выражение. – Бабка говорила, до великой войны его пуще других почитали, потому как он в зиму луну стережёт, в самую тьму и холод. И ведьм тогда не боялись, и неживых тоже, и были ещё чародеи, и посильнее кто… А теперь храмовые всем твердят, что первая луна зимой – ничейная и что ведьмы только зла хотят. У вас не так?

– Не так, – Ира покачала головой и отвела от лица свесившийся с ветки широкий кленовый лист.

Значит, минусы когда-то в открытую уживались здесь с разномастным одарённым народом, а потом что-то сломалось. Какая же это война истребила тут магов, а колдунов загнала в глубокое подполье? А в родном мире что такого стряслось, что сообщество во главе с Управой до сих пор прячется по тёмным углам?

– Славно вам, сталбыть, – завистливо вздохнула Цветана. – А нас, вишь, только храмовые соколы от неживых и спасают… Да ещё вот вольные, как вы.

Ира промолчала. В этом мире слишком много непонятного. Кое-что она могла ещё выспросить, прикрываясь своим мнимым заморским происхождением, но только у женщин –заговаривать первой с мужчинами, равно как и проявлять непокорность, здесь считалось недопустимым. Расспрашивать без опаски можно было разве что Зарецкого, но тот за прошедшие дни едва перебросился с ней парой слов. Занят был налаживанием контакта с местными и держал конспирацию; хотелось в это верить.

– Почему ты мне всё рассказала? – невесело спросила Ира. Она успела уже привыкнуть, что разнокалиберные тайны от неё скорее прячут, чем выкладывают вот так вот запросто.