Испытательный срок

– Угроза, как потом выяснилось, была, и нешуточная, – Николай Геннадьевич сцепил длинные пальцы. – Оговорённый срок ещё не истёк, когда друзья передали Лиде весть о смерти Драгана. По ту сторону началась война. Переходить границу стало опасно, и Лида, разумеется, не отпустила мальчика на верную гибель, хотя тот и рвался. Ума не приложу, как ей удавалось с ним сладить. Она, знаете, рассказывала, как Драган его нашёл… Случайно, в какой-то захолустной деревушке близ разлома. Паренёк по глупости сцепился со стражем границы. Чудом остался жив. Защищал то ли друга, то ли какого-то заблудившегося ребёнка. В пять лет от роду бросаться с голыми руками на высшую нежить – это даже не смелость, это чистой воды безрассудство…

– Это не имеет отношения к делу, – отрезала Ксюша. Время уходит, а дед так и не сказал ничего, что можно было бы бросить на весы правосудия.

– Да, простите… В общем, оставить столь опрометчивое создание на произвол судьбы Лида, само собой, не могла. И, разумеется, память о Драгане бередила ей душу. Мальчик остался у неё, под официальной опекой. Она чудовищно рисковала, пока справляла все нужные бумаги – сами понимаете, документы приходилось подделывать всеми правдами и неправдами. Внешне всё было обставлено так, будто она взяла к себе сына сестры, погибшей при пожаре. Конечно, додумайся кто-нибудь в госорганах копнуть глубже, легенда очень быстро рассыпалась бы. В огне погибло всё семейство без исключения, к тому же Лидиного племянника звали по-другому…

– Нельзя называться чужим именем, – прошептала Ира.

– Совершенно верно. Подлинного имени этого человека я не знаю, и никто уже, наверное, не знает, кроме него самого, – Николай Геннадьевич снова взялся протирать идеально чистые очки. – Это часть той защиты, которую Лида так кропотливо выстраивала в последующие годы. Вы, наверное, имеете представление: зов по имени расценивается как просьба о помощи, а отказывать в помощи запрещено… Да, несмотря на то, что мальчику к моменту, когда он здесь оказался, едва исполнилось десять лет, клятвы он уже принёс. Я думаю, это и подтолкнуло Лиду к наставничеству. Со стороны её решение выглядело вполне логично: единственный племянник, щедро одарённый магически, пусть и слегка неотёсанный из-за детства, проведённого вдали от благ цивилизации… Между тем она учила его жить в нашем мире, отзываться на выдуманное имя, скрывать своё происхождение и способности. Примерно полгода всё шло неплохо. Пока не случился исход.

– Свешникова, кажется, выступала в поддержку подсудимых, – припомнила Ксюша.

– Она очень скоро вынуждена была прекратить делать публичные заявления. Как только зазвучали первые обвинения в общественно опасном характере сведений, а в случае волхвов – ещё и способностей, которыми обладали беженцы, Лида перестала вмешиваться, чтобы не рисковать жизнью подопечного. Ход дела очень быстро засекретили, всё шло к ужесточению законов. Поправки в третью статью и расширенный текст присяги приняли как раз во время этого следствия. Мы все в той или иной степени оказались вне закона; кто-то, как я, отказывался от подсудных вариантов применения дара, кто-то полагался на коллизии с ранее принесёнными клятвами, кто-то прибегал к дару внушения, чтобы при переприсяге приняли старый текст вместо нового. Это всё при должной сноровке худо-бедно позволяло прятать способности и знания, хотя даже здесь, в Москве, случилось несколько смертей из-за сработавших клятв. Управа, сама того не зная, устроила нам жестокую чистку, загнала в глубокое подполье, разобщила, а кое-кого и озлобила.

– Вы могли подать прошение о легализации, – напомнила Ксюша.

Вяземский снисходительно улыбнулся – будто несмышлёнышу, только что ляпнувшему, что батоны растут на деревьях.

– Лишь для того, чтобы мы оказались под надзором, а наши способности – под запретом. Всё сообщество видело, как один за другим гибнут фигуранты тульского процесса; мы, в отличие от остальных, понимали, почему. Но если нас, рождённых в этом мире, новые законы всего лишь загоняли в вечный правовой сумрак, то для Лидиного ученика ловушка захлопнулась. Фальшивая биография, подтверждённая фальшивыми же документами, вызвала бы срабатывание пункта о тайнах однозначно и немедленно.

– В нём есть оговорка, – возразила Ира. – О ранее принесённых клятвах.

– Именно ею Лида и воспользовалась, – Николай Геннадьевич закивал, обрадованный догадливостью визитёрши. – Она взяла с ученика клятву, запрещающую ему раскрывать правду о своём происхождении.

– Лишив тем самым возможности оправдания по третьей статье, – фыркнула Ксюша. – Отличный план.

– Да, этот изъян она тоже учла. Именно поэтому я сейчас всё это вам рассказываю, – назидательно произнёс Вяземский. – Моих слов, возможно, под следственной присягой, или Лидиных записей должно быть достаточно. Но я думал, что если когда-нибудь и пригожусь, то… как бы это сказать…

– Он не пришёл бы сам, – резко сказала Ира. – Даже если бы знал.