Исследование о растениях

Интересно проследить первые шаги Феофраста в этом направлении. Приведя признаки «горячей» природы растений, собранные Менестором на основании чистых домыслов (самые «горячие»-это водяные растения и деревья, любящие холодные места; «горяч» и плющ, потому что сердцевина в нем вся изогнута; дерево, как известно, в огне коробится; «горячи» и деревья, рано распускающиеся и рано приносящие плоды: в них сок горяч, и его теплота способствует раннему распусканию и плодоношению), он объявляет, что Менестор ошибался, но действует доводами со-, вершенно в духе тех же умозрительных соображений, какие были и у Менестора: для плодоношения и созревания требуется не избыток «теплоты», а некая ее «равномерность»; водяные растения живут в воде не потому, что, будучи «горячими», они ищут для равновесия элементов в окружающей среде холода, а потому, что они сами «холодны» и для них требуется соответственная им «холодная» же среда. Затем он предлагает свои признаки «горячих» растений: это растения маслянистые, с острым вкусом, ароматным запахом, плотной консистенции, с малым количеством сока и такие, которые действуют на наш организм согревающим образом и содействуют пищеварению, которое, по представлению древних, вызывается преимущественно теплотой. Интересен набор этих признаков: они все могут быть установлены путем чувственного восприятия (ср. «горячий сок» рано распускающихся деревьев у Менестора или «теплоту» его водяных растений), причем растение считается «горячим» потому, что оказывает на организм действие согревающее или горячительное. Таким образом, «горячая» природа растения постигается у него не на основании отвлеченного умозрения, а на основании конкретных, реально наблюдаемых признаков и на основании воздействия растения на человека. В дальнейшем Феофраст вовсе откажется от деления растений на «холодные» и «теплые». Важность его заявлений заключалась в том, что впервые была сделана попытка объяснить физиологические особенности растения и, следовательно, всякого организма исключительно на основе наблюдения как явлений, происходящих в самом организме, так и воздействия данного организма на другие. Заявление, что чистое умозрение — λόγος — в области естествознания не может дать Никаких положительных результатов, было для того времени неслыханным. Аристотель, правда, в своем позднем произведении «О возникновении животных» рекомендовал «доверять больше чувствам, чем рассуждению» (III.10,760b), но что дедуктивные построения лишены всякой ценности, этого он никогда не думал. Феофраст же стал именно на такую точку зрения.

Превосходной иллюстрацией приложения этого нового метода является рассказ о листопаде. Эмпедокл считал, что деревья и кусты осыпаются от недостатка влаги, испарившейся от зноя; растения, в которых этой влаги сохраняется достаточно, остаются вечнозелеными. Аристотель пишет, что причиной листопада «является недостаток теплой влажности, каковой оказывается по преимуществу жирная влага. Поэтому жирные растения чаще всего и бывают вечнолиственными» («О возникновении животных», 783b 18; перевод В. Карпова, 1940). Феофраст в своем раннем произведении («Причины растений», II.17.2) объяснял тот факт, что некоторые деревья не теряют листьев, достаточным количеством получаемой ими пищи. Но вскоре уже он прибавил к этой единственной причине еще две других: «собственную природу растения и место, где оно живет». Окончательное суждение его по поводу листопада имеется в «Исследовании о растениях» (I.9.3 сл.). Здесь он повторяет свою прежнюю мысль, что некоторые деревья остаются вечнозелеными «по природе своей» (φύσςι); другие же, обычно осыпающиеся, сохраняют листву в зависимости от места, где они растут, и климатических условий этого места: виноградные лозы, например, и смоковница в Верхнем Египте не осыпаются (I.3.5). То обстоятельство, что на Крите платан, растущий у самого источника, не осыпается, а другие платаны, растущие по соседству, но несколько поодаль от ручья, осыпаются (I.9.5), приводит его к заключению, что деревья, растущие в сухом месте и на легких почвах, теряют листья., раньше, чем деревья, растущие на сырой и хорошей земле.

Подметив эту обусловленность листопада особенностями климата и места, Феофраст не останавливается только на этих внешних факторах: он подмечает ряд особенностей, отличающих сбрасывание листьев у разных деревьев: у земляничного дерева, например, опадают с веток нижние листья, а верхние, сидящие на концах ветвей, остаются; старые деревья осыпаются раньше, чем молодые; у поздних сортов смоковницы и у дикой груши листья осыпаются еще до созревания плодов, а у деревьев вечнозеленых происходит постепенная смена листьев: одни осыпаются, другие появляются, причем эта смена приходится, главным образом, на самый разгар лета.[2]