Исследование о растениях

Чем дальше, однако, углублялся Феофраст в фактическое изучение растительного мира, тем больше отходил он от натурфилософских дедукций и освобождался от влияния своего учителя. Еще в «Причинах растений», где он повторяет любимую мысль Аристотеля, что природа ничего неделает без цели, он приводит факт, опровергающий эту мысль: у некоторых кипарисов нет семян и, следовательно, нет потомства. Аристотель, а в молодости и Феофраст, держался той точки зрения, что целью растения является образование семени. Кипарис, не имеющий семян, опровергал это убеждение, и Феофраст пишет («Причины растений», IV.4.2): «Он изобличает природу в том, что она действует, напрасно». В тех же «Причинах» (II.1—6) Феофраст подробно говорит о воздействии на жизнь растения внешних факторов: мороза, дождя, ветров, особенностей почвы. Занятия этими вопросами заставили его глубже всмотреться в те реальные факты, которыми обусловлена жизнь растений: здесь он шел уже совершенно самостоятельным путем. Вопрос о «горячих» и «холодных» деревьях подвергается, коренному пересмотру: вместо того чтобы объяснять жизненные процессы, пррисходящие в растении, присущими ему «теплом» или «холодом», он заявляет, что «следовало-бы, пожалуй, сначала определить, какие деревья окажутся; «холодными», а какие «горячими» и на основании каких признаков можно это установить» («Причины...», I.10.7). Дальше идет речь о том, что «трудно решить, какие деревья будут «холодными», а какие «горячими» и по каким признакам производить это разделение» (там же, I.16.8), и о том, что «произрастание растений и раннее распускание их обусловлены воздействием воздуха и солнца, а также свойствами самой природы каждого растения, различной по своей влажности и сухости, плотности и рыхлости, теплоте или холодности. Одни из этих свойств доступны чувственному воспринятию [αίσθήσει]; «теплое» же и «холодное» [в растении] постигаются не чувственным восприятием, а рассуждением, и как все, устанавливаемое путем рассуждения [λογω], спорно... обо всем таком следует судить на основании постоянно наблюдаемых [буквально «сопутствующих»] фактов» (там же, I.21.3—4). Место это принадлежит к числу важнейших для характеристики метода, которого отныне будет придерживаться Феофраст: умозрительные теории, говорит он, дают повод только к бесконечным спорам. Общая картина греческой философии, когда гипотезу, выставленную учителем, обычно опровергал его ученик, должна была, конечно, утвердить его в этой мысли. На его глазах Спевсипп, племянник Платона, принявший от него руководство Академией, объявил учение об идеях несостоятельным. Естественно было настраиваться на скептический лад по отношению ко всяким отвлеченным теориям и искать какого-то иного пути, который приводил бы к результатам более прочным. Отказываясь от «рассуждений», Феофраст признавал необходимость познания посредством «чувственного восприятия», т. е. наблюдения над реальными фактами.