Истина

Вся семья собралась здсь, въ саду; вс четыре поколнія ожидали возвращенія торжествующаго главы, посл столькихъ лтъ страданій. Его жена, Рахиль, и жена лучшаго друга и защитника, Женевьева, стояли рядомъ. За ними Жозефъ и Луиза, Сара и Себастіанъ съ дтьми: Франсуа и Терезой, у которыхъ была дочка Роза. Тутъ же находились и Климентъ съ Шарлоттой и дочкой Люсіенной. Вс плакали отъ умиленія и обмнивались горячими поцлуями. Внезапно раздалось чудное нжное пніе. Это пли ученики и ученицы школъ Жозефа и Луизы, привтствуя бывшаго наставника школы въ Мальбуа. Слова псни были необыкновенно трогательны; въ нихъ звучала и нжность, и любовь, и надежда на лучшее будущее, когда исчезнутъ вс язвы общественной несправедливости. Пусл окончанія пнія изъ группы учениковъ выступилъ мальчикъ и поднесъ Симону букетъ отъ школьниковъ.

— Благодарю тебя, мой другъ. Какой ты чудный ребенокъ! Чей ты сынъ?

— Я — Эдмонъ Долуаръ, сынъ Жюля Долуаръ, учителя. Мой отецъ стоитъ вонъ тамъ, рядомъ съ господиномъ Сальваномъ.

Когда мальчикъ отошелъ, къ Симону подошла двочка и поднесла ему букетъ отъ женскаго отдленія школы.

— О дорогая крошка, благодарю тебя. Кто же ты?

— Я — Жоржетта Долуаръ, дочь Адріена Долуаръ и Клеръ Бонгаръ; смотрите, тамъ стоятъ мои родители, бабушка и ддушка, и дяди, и тети.

Посл нея къ Симону подошла Люсіенна Фроманъ и поднесла Симону букетъ отъ имени самаго младшаго члена семьи — Розы Симонъ, которую она держала на рукахъ.

— Я — Люсіенна Фроманъ, дочь Климента Фроманъ и Гортензіи Савенъ… А это вотъ Роза Симонъ, дочка вашего внука Франсуа и внучка вашего сына Жозефа, ваша правнучка и также правнучка вашего друга Марка Фромана, по своему родству съ бабушкой Луизой.

Симонъ взялъ своими дрожащими руками прелестную крошку и сказалъ:

— О мое сокровище, плотъ отъ плоти моей! Ты — радуга надежды; въ теб воплотилось окончательное примиреніе! Какъ хороша жизнь и природа! Она работала съ нескончаемой энергіей и создала васъ всхъ, чудныхъ, здоровыхъ, милыхъ дтей! Съ какою силою развивается каждое новое поколніе! Сколько свта и справедливости внесла эта жизнь, совершая свой обычный круговоротъ!

Вс представители Мальбуа тснились теперь вокругъ Симона, пожимая его руки, цлуя его. Савены — въ лиц Леона, мэра, и его сына Роберта; Леонъ привтствовалъ его сперва — какъ представитель города, а теперь — какъ другъ и почитатель, столь энергично потрудившійся надъ сооруженіемъ дома. Затмъ подошли Долуары: Огюстъ, строившій домъ, и Адріенъ, создавшій планъ, Шарль, сдлавшій вс слесарныя работы, и Марсель — столярныя. За ними Симону представились Бонгары: Фердинандъ, его жена Люсиль и ихъ дочь Клеръ. Вс они перероднились и представляли теперь одну семью, члены которой обступили Симона со всхъ сторонъ. Увидвъ прежнихъ своихъ учениковъ, онъ старался припомнить ихъ дтскія, свтлыя личики и переходилъ отъ одного къ другому, обнимая и цлуя, проливая слезы умиленія. Внезапно онъ очутился лицомъ къ лицу съ Сальваномъ. Симонъ узналъ его и бросился въ объятія своего дорогого учителя.

— О дорогой учитель! Вамъ я обязанъ своимъ спасеніемъ! Вы создали мужественныхъ борцовъ за правду, которые обновили міръ.

Затмъ онъ обнялъ и расцловалъ мадемуазель Мазелинъ и Миньо, который былъ такъ потрясенъ, что зарыдалъ.

— Вы меня простили, дорогой господинъ Симонъ?

— Простить васъ, мой старый товарищъ Миньо? Но въ чемъ? Вы — честный и храбрый сердцемъ. Какъ я радъ васъ встртить!

Трогательная церемонія близилась къ концу. Свтлый, красивый домикъ, выстроенный на мст прежняго домика въ улиц Тру, сіялъ на солнц, украшенный зеленью и цвтами. Холстъ, скрывавшій надпись, былъ внезапно снятъ, и надъ дверью доказалась мраморная доска съ золотою, сверкающею надписью: «Городъ Мальбуа учителю Симону во имя правды и справедливости, въ возмездіе за понесенныя страданія». А надъ этими словами крупными буквами: «Отъ внуковъ бывшихъ палачей». Съ площади, изъ оконъ сосднихъ домовъ раздались послдніе привтственные крики, въ которыхъ выразилась восторженная радость всхъ собравшихся здсь людей; они точно клялись, что отнын не отступятъ ни на шагъ отъ истиннаго пути торжествующей справедливости.

На слдующій день въ «Маленькомъ Бомонц» появилась краснорчивая статья, въ которой описывалась вся трогательная церемонія. Эта газета уже давно перестала быть тмъ грязнымъ листкомъ, который отравлялъ умы; она измнилась согласно повышенію интеллектуальнаго уровня читателей и стала тмъ, чмъ должна быть пресса, т. е. орудіемъ просвщенія, а не средствомъ въ рукахъ политическихъ разбойниковъ, развращающихъ читателей съ эгоистическою цлью. «Маленькій Бомонецъ», освженный, обновленный, оказывалъ теперь немалую услугу, распространяя всюду просвтительныя идеи на пользу всеобщаго мира и солидарности между людьми.