Истина

— Вы находите, что я слишколъ остороженъ? Вы еще молоды; поживите съ мое, и вы увидите, что въ политик не всегда удобно согласовать дйствія съ убжденіями… Но почему вы не обратитесь къ моему коллег Марсильи? Онъ — боле юный депутатъ, гордость и надежда всего нашего округа. Я уже перешелъ въ разрядъ старыхъ клячъ, осторожныхъ и забитыхъ; между тмъ Марсильи — человкъ широкихъ взглядовъ, либеральный, и наврное пойдетъ съ вами заодно… Ступайте къ нему, ступайте!

Онъ проводилъ Марка до лстницы, пожимая ему руку и общая помочь ему, насколько это въ его власти, и насколько ему дозволятъ обстоятельства.

«Почему бы не сходить къ Марсильи?» — подумалъ Маркъ. Онъ жилъ тамъ же, на бульвар Жафръ, въ нсколькихъ шагахъ ходьбы, и время было подходящее. Маркъ имлъ право явиться къ нему, такъ какъ способствовалъ его выборамъ, хотя и не гласно; онъ искренно восхищался такимъ симпатичнымъ кандидатомъ, столь литературно образованнымъ и съ такими широкими взглядами на общественное служеніе.

Марсильи родился въ Жонвил, отлично прошелъ высшую нормальную школу и два года былъ преподавателемъ литературы въ Бомонской коллегіи; отсюда онъ выступилъ кандидатомъ, выйдя сперва въ отставку. Это былъ человкъ невысокаго роста, блокурый, изящный, съ ласковымъ, всегда улыбающимся лицомъ; онъ пользовался большимъ успхомъ у женщинъ, но его въ равной степени обожали и мужчины, потому что онъ умлъ каждому вовремя сказать надлежащее слово и всегда готовъ былъ услужить, чмъ могъ. Но что больше всего подкупало молодежь въ его пользу, это то, что онъ самъ былъ молодъ, — ему было тридцать два года, — и что онъ умлъ говорить прекрасныя рчи, открывая широкіе горизонты и проявляя обширныя знанія при обсужденіи вопросовъ.

Вс радовались такому молодому депутату, на котораго можно было разсчитывать, и который умлъ располагать въ свою пользу. Надялись, что онъ внесетъ новую, свжую струю въ политику и поразитъ красотою изложенія, украсивъ свои рчи литературной отдлкой.

Вотъ уже три года, какъ онъ занималъ довольно видное мсто въ палат. Его значеніе все возрастало, и поговаривали, что ему скоро предложатъ министерскій портфель, несмотря на его тридцать два года. Вс знали, что Марсильи относился необыкновенно внимательно къ каждому длу, которое касалось его избирателей; онъ, впрочемъ, еще лучше обдлывалъ собственныя длишки, пользуясь каждымъ случаемъ, какъ бы ступенькой къ повышенію, и такъ ловко и умло проталкивалъ себя впередъ, что никто до сихъ поръ не видлъ въ немъ простого карьериста, выдвинутаго горячей партіей молодежи; а между тмъ онъ добивался получить отъ жизни какъ можно больше наслажденій и захватить въ свои руки возможно большую власть.

Марсильи принялъ Марка въ своей богато обставленной квартир, какъ добраго товарища и друга; казалось, онъ не длалъ никакого различія между собою и имъ, хотя самъ былъ преподавателемъ въ коллегіи, а Маркъ — простымъ начальнымъ учителемъ. Онъ сразу же заговорилъ съ нимъ о дл Симона; его голосъ дрожалъ отъ волненія, и онъ выразилъ все свое сочувствіе несчастной судьб этого человка. Конечно, онъ готовъ оказать всякое содйствіе, переговорить съ нужными людьми и постараться повліять на нихъ въ его пользу. Но сейчасъ же вслдъ за такими общаніями Марсильи высказалъ мнніе, что надо дйствовать съ большою осторожностью въ виду приближающихся выборовъ. Въ сущности онъ говорилъ то же, что и Лемарруа, но въ боле мягкой, ласковой форм, и въ немъ чувствовалось тайное ршеніе остаться въ сторон, чтобы не помшать своему избранію, такъ какъ его кандидатура была уже извстна избирателямъ. Несмотря на различіе старой школы отъ новой, — первая была грубоватая, другая — смягченная всми возможными оговорками, — выводъ получался одинъ и тотъ же: поступать осторожно, чтобы не лишиться лакомаго кусочка. Уходя, Маркъ впервые получилъ такое впечатлніе, что Марсильи, пожалуй, не что иное, какъ ловкій карьеристъ, желающій получить обильную жатву; тмъ не мене на прощаніе Маркъ невольно долженъ былъ его поблагодарить, — такъ вжливо онъ прощался съ нимъ, столько наговорилъ любезныхъ словъ, провожая его, и столько надавалъ общаній, пересыпая ихъ комплиментами по адресу Марка и его партіи.

Въ этотъ день Маркъ возвращался въ Мальбуа очень печальный и озабоченный. Посл завтрака онъ направился въ улицу Тру и нашелъ всю семью Лемановъ въ полномъ отчаяніи. Они до послдней минуты надялись, что слдственный судья откажется отъ обвиненія за недостаточностью уликъ. И вдругъ такой ударъ! Дло назначено къ слушанію! Давидъ былъ совершенно ошеломленъ такимъ ршеніемъ судъи и повторялъ, что такая несправедливость невозможна; должно случиться чудо, которое помшаетъ такой неслыханной жестокости. Но черезъ нсколько дней стало извстно, что судъ торопится какъ можно скоре назначить дло къ слушанію; наконецъ срокъ былъ назначенъ на сентябрь мсяцъ. Тогда Давидъ, глубоко вруя въ невинность брата, нашелъ въ себ все то мужество, которое сдлало изъ него впослдствіи героя, и ршилъ напрячь всю энергію, чтобы помочь брату.