Истина

Видя, что Давидъ качаетъ головой въ знакъ безнадежнаго сомннія, Дельбо продолжалъ:

— Да, я знаю, обвинить одного изъ этихъ господъ, не имя въ рукахъ неопровержимой улики, чрезвычайно опасно для судьбы вашего брата. Если мы не можемъ освтить это дло надлежащимъ образомъ, то лучше воздержаться отъ обвиненія, потому что ко всему прочему насъ обвинятъ еще въ диффамаціи, а за это можно жестоко поплатиться въ самомъ разгар той клерикальной реакціи, которую мы теперь переживаемъ. Но вдь долженъ же я защищать вашего брата, а слдовательно, и указать на предполагаемаго преступника. Вы, конечно, согласитесь со мною, что намъ слдуетъ искать этого преступника, и по этому поводу мн и хотлось съ вами поговорить.

Началось совщаніе. Маркъ сообщилъ вс данныя, на основаніи которыхъ онъ былъ увренъ, что преступленіе было совершено однимъ изъ братьевъ. Во-первыхъ, пропись, несомннно, употреблялась въ школ братьевъ; доказательствомъ тому служили слова Себастіана Милома, которыя онъ впослдствіи, по наущенію матери, взялъ обратно и настаивалъ на томъ, что ошибся; затмъ мтка на оторванномъ углу прописи; здсь скрывалась тайна, въ которую онъ не могъ проникнуть, но дло, очевидно, было нечисто. Затмъ нравственнымъ доказательствомъ являлось необыкновенное усердіе, которое проявляли братья, стремясь обвинить Симона и стереть его съ лица земли. Они не стали бы такъ усердствовать, еслибы имъ не пришлось скрывать въ своихъ рядахъ паршивую овцу. Конечно, они пытались однимъ ударомъ сломить и свтское преподаваніе, чтобы дать полное торжество церкви. Наконецъ самый фактъ насилія и убійства носилъ такой характеръ жестокой испорченности и растлнія, что прямо указывалъ на извращеніе нравственной природы.

Вс эти доказательства здравой логики не могли, конечно, служить прямой уликой; съ этимъ Маркъ долженъ былъ согласиться и признаться съ истиннымъ отчаяніемъ, что вс его стремленія раскрыть истину разбивались передъ таинственными силами противной стороны, которая съ каждымъ днемъ создавала новыя препятствія на его пути.

— Скажите, — спросилъ его Дельбо, — вы не подозрваете ни брата Фульгентія, ни отца Филибена?

— О, нтъ! — отвтилъ тотъ. — Я видлъ ихъ около убитаго въ то самое утро, когда было открыто преступленіе. Братъ Фульгентій несомннно вернулся въ свою школу въ четвергъ вечеромъ, посл службы въ часовн Капуциновъ. Это тщеславный и нсколько развинченный человкъ, не способный, однако, на такое зврское злодяніе… Что касается отца Филибена, то доказано, что въ тотъ вечеръ онъ не выходилъ изъ Вальмарійской коллегіи.

Наступило молчаніе. Маркъ продолжалъ, точно теряясь въ догадкахъ:

— Въ то утро, когда я подошелъ къ школ, въ воздух носилось что-то такое, чего я не могъ понятъ. Отецъ Филибенъ поднялъ номеръ «Маленькаго Бомонца» и пропись, пропитанные слюной и прокушенные; я часто недоумвалъ, не воспользовался ли онъ этимъ короткимъ промежуткомъ времени, чтобы оторвать и скрыть уголокъ прописи, который могъ послужитъ уликой. Помощникъ Симона, Миньо, который видлъ пропись, говоритъ, что сперва онъ сомнвался, а теперь увренъ, что уголокъ былъ оторванъ.

— А изъ трехъ братьевъ, помощниковъ брата Фульгентія, Исидора, Лазаря и Горгія, вы никого не подозрваете? — спросилъ опять Дельбо.

Давидъ, который со своей стороны велъ тщательное разслдованіе и обладалъ тонкимъ уломъ и замчательнымъ терпніемъ, покачалъ головой.

— У всхъ троихъ есть алиби; десятки ихъ поклонниковъ доставятъ тому неопровержимыя доказательства. Первые два, очевидно, вернулись въ школу вмст съ братомъ Фульгентіемъ. Братъ Горгій провожалъ одного изъ мальчиковъ; онъ вернулся домой въ половин одиннадцатаго, — это подтверждается всми служащими въ школ, а также многими друзьями братьевъ, которые видли, какъ онъ возвращался домой.

Маркъ снова замтилъ, все съ тмъ же выраженіемъ человка, который вполн увлеченъ стремленіемъ къ раскрытію истины:

— Этотъ братъ Горгій кажется мн довольно подозрительнымъ, и я немало о немъ размышлялъ… Мальчикъ, котораго онъ провожалъ, — племянникъ кухарки Пелажи, служащей у родныхъ моей жены; я старался разспрашивать этого ребенка, но это лукавый, лживый и лнивый мальчикъ, и я не могъ добиться отъ него никакого толку… Да, фигура брата Горгія, вся его личность, постоянно меня преслдуетъ. Про него говорятъ, что онъ — грубый, чувственный, циничный человкъ, уродливый въ проявленіи своего благочестія; онъ проповдуетъ религію жестокости и уничтоженія. Ходятъ слухи, что у него когда-то были нечистыя длишки съ отцомъ Филибеномъ и съ самимъ отцомъ Крабо… Братъ Горгій!.. Да, я думалъ одно время, что онъ и есть тотъ человкъ, котораго мы ищемъ. А затмъ я не могъ найти подтвержденія своей гипотез.