Истина стоит жизни

Ранним утром, еще до восхода солнца, Спик вышел из дому в сопровождении Мухаммеда, старшего сына шейха Амира, и нескольких рабов, взятых, чтобы нести добычу. Впереди резво бежал небольшой поджарый пес, похожий на европейскую дворняжку — охотничья собака Мухаммеда.

У гигантского баобаба, стоящего в самом центре селения, Спика должен был ожидать его верный оруженосец Бомбей. Баобаб этот был, пожалуй, главной достопримечательностью Казе. Арабы утверждали, что дереву несколько тысяч лет. Непомерной толщины ствол, составленный из нескольких сросшихся воедино стволов, весь в продолговатых шрамах от срезов коры, опирался на неуклюжий каркас толстых, уродливо извивающихся корней, обнажившихся из-за размыва почвы бурными дождями. Когда по вечерам мужчины собирались под баобабом, чтобы почесать языки, на этих корнях усаживалось несколько десятков человек. Корявые сучья, каждый со ствол большого дерева, ветвясь все дальше и дальше, заканчивались побегами толщиной в мизинец. Тяжелые ветви клонились к земле, образуя вокруг ствола широкий свод. Во время дождей, когда дерево густо покрыто грубыми мясистыми листьями, напоминающими листья конского каштана, под этим сводом даже днем бывало сумрачно и прохладно. Плоды баобаба, длинные тыквины с сочной кисловатой мякотью, созревают к началу сухого сезона, когда дерево сбрасывает листву, и висят потом на оголенных ветвях как елочные игрушки, пока их не оборвут люди или обезьяны. Сейчас плодов не было, зато дерево украшали нежнейшие девственно белые цветки, распустившиеся только что на рассвете, чтобы опасть сегодня же до наступления темноты…

Заглянув под свод ветвей баобаба, Спик увидел своего оруженосца мирно спящим в углублении между выступающими корнями.

— Бомбей! Ты что, дома не выспался?

Сиди вскочил на ноги и оторопело уставился на своего господина. Разглядев на лице Спика снисходительную улыбку, он тоже заулыбался, поспешно взял у хозяина тяжелое крупнокалиберное ружье, предназначенное для стрельбы по слонам, бегемотам и крупным хищникам, и дробовик. Третье ружье — легкий многозарядный карабин — Спик оставил себе. Мухаммед был вооружен луком и стрелами. Сказав по-английски «доброе утро, сэр», Бомбей занял свое место в цепочке позади Спика.

— Так в чем дело, Бомбей? Слишком долго гулял с местными красотками вчера вечером? — допытывался Спик.

— О, не смейтесь надо мной, сахиб, — отвечал Бомбей на смеси английского и хиндустани, на которой он и Спик обычно объяснялись между собой. — Я не могу спать в этом ужасном доме!

Бомбей, как все темнокожие члены экспедиции, был определен на квартиру в одну из больших хижин ваньянъембе, в которых жили молодые неженатые мужчины.

— Что ж такое там тебе мешает? — продолжал посмеиваться Спик. — Клопы тебя едят? К ним ты должен был давно привыкнуть. Или, может быть, тебе там не нравится воздух?

Бомбей улыбнулся во всю свою широкую добродушную физиономию: приятно, когда музунгу-бвана в хорошем настроении и шутит с тобой как с товарищем. Однако пережитый страх, заставивший Бомбея среди ночи сбежать из теплой хижины, согнал улыбку с его лица.

— Ну расскажи же, чем тебя так напугали.

— Сахиб, это страшный дом. Там живут змеи!

— Змеи? — удивился Спик. — Я думал, там живут люди…

Бомбей счастливо и громко рассмеялся.

— Ха-ха-ха, конечно, сахиб, там живут люди! Но в углах… — смех замер на губах Бомбея. — В углах целые клубки больших темно-серых змей с серебристыми брюшками. — Он содрогнулся всем телом. — Когда я в первый раз увидел там змею, я закричал, побежал, а хозяева стали смеяться и сказали, что я глупый человек, потому что у них змеи живут в доме для того, чтобы ловить крыс и мышей.

Мухаммед подтвердил, что действительно в хижинах туземцев змеи выполняют ту же обязанность, что кошки в домах европейцев.

— Я видел сам, — продолжал Бомбей, — как змея проглотила крысу и раздулась, как тыква. Но я не могу, когда змеи возятся под моим топчаном, мне страшно и противно… Они говорят, что их змеи никогда не жалят людей, но мне все равно не нравится жить со змеями…

Разговаривая так, охотники вышли из селения, пересекли по земляному валу залитое водой рисовое поле и по едва заметной тропе вступили в чащу кустарника. Двадцатипятилетний Мухаммед, родившийся в Африке, чувствовал себя в своей стихии. Он показывал дорогу, ловко пробираясь среди сплетающихся колючих ветвей. Постепенно заросли стали редеть, и охотники очутились в настоящем тропическом лесу, среди стройных стволов с высокой кроной, окруженных негустым подлеском, одетых причудливым сплетением лиан и ползучих растений, которые были украшены яркими цветами— то голубыми, то нежно-фиолетовыми, то ярко-красными.