Истина стоит жизни

— Теперь принято считать, — продолжал Бид, — что наука призвана служить возвышению британской нации, как, впрочем, кажется, и все остальное в мире теперь должно быть направлено к этой единственно достойной цели…

Явный сарказм, с которым были произнесены эти слова, пришелся не по вкусу капитану Спику. Однако ответить в резком тоне не позволяло ему положение младшего, и поэтому он возразил по возможности мягко:

— Может быть, моя позиция покажется вам наивной, сэр, но я не вижу причин, почему бы мне не служить своими исследованиями интересам моей нации.

— Разумеется, мой друг, вы можете и должны к этому стремиться, вопрос только в том, как вы понимаете эти интересы. Если вы будете отделять их от общих интересов человечества, могут возникнуть досадные противоречия.

— Почему же? — недоуменно воскликнул Спик. — Разве мы не идем во главе мирового прогресса?..

— Да потому, что научная истина не всегда согласуется с теми интересами, которые угодно будет поставить перед собой британской нации в тот или иной исторический момент. Предположим, британской нации было бы выгодно, чтобы притоком Нила оказалось открытое вами озеро, а Природе ныло угодно поместить его совсем в другое место, на чью сторону вы встали бы в таком случае?

— Я не думаю, что госпожа Природа окажется к нам столь немилостивой, — отшутился Спик.

— Предположим, на этот раз она угодит британцам. Но бывает и по-иному, тем более что наряду с Природой существует еще и История. Хотите, чтобы я привел вам пример? Извольте. Как вы, может быть, знаете, я много лет занимался исследованиями в Индии. Копаясь в грунтах, слагающих долину Инда, я нашел однажды небольшой черепок. Это был квадрат со стороной в три дюйма, на одной плоскости которого была изображена голова животного с большими ветвистыми рогами, похожая на оленью, но несколько фантастической формы. Вы знаете, что в древней Ассирии, да и в Египте подобными черепками пользовались как печатями, принадлежавшими тому или иному роду. Отколов маленький уголок чрезвычайно прочной глины, я установил, что моей находке не менее четырех тысяч лет, а может быть и больше. Печать не была похожа на ассирийские, вавилонские или египетские печати, и это дало мне основание предположить, что она принадлежала народам, населявшим некогда долину Инда, и что в этой долине существовала в древности своя цивилизация, не уступавшая, очевидно, недавно открытым и изученным цивилизациям Ассирии и Вавилона. И вот с этим моим открытием я обратился в наше почтенное Географическое общество и в Британскую ассоциацию содействия развитию наук.

Старик заметно оживился, голос его окреп.

— Я предложил организовать специальную экспедицию для раскопок в долине Инда и просил для этого средств. Что же, вы думаете, мне ответили? Сначала все очень заинтересовались, поздравляли меня с важным открытием, которое позволит восстановить историю Индии; потом стали сдержаннее в поздравлениях и перестали говорить об истории Индии; потом усомнились в подлинности моей находки. Черепок пошел по рукам ученых-археологов и исчез где-то в глубинах более недоступных, чем те, которые хранили его четыре тысячи лет. Я не понимал что происходит и долго обивал пороги, стараясь защитить интересы науки. Наконец, один из директоров Ост-Индской компании, к которому я обратился за поддержкой, открыл мне глаза. «Удивляюсь вашей наивности, — сказал он мне, — кто же станет помогать вам подрубать сук, на котором мы сидим? Индусы и так слишком много ропщут на то, что ими управляет нация, стоящая, по их убеждению, на более низкой ступени культуры. А вы хотите доказать, что в Индии существовала цивилизация во времена, когда на Британских островах еще гуляли медведи. Доказывайте-ка лучше, что индусы до нашего прихода были дикарями, — тогда мы вас поддержим».

Пожилая служанка внесла зажженную лампу, поставила ее на стол, опустила шторы на окнах и вышла, потихоньку прикрыв за собой дверь. Доктор Бид молчал, видимо ожидая ответа Спика. Но Спик не находил что сказать, и Бид, посмотрев на него своим пристальным, изучающим взглядом, вдруг заговорил опять своим ласковым, почти что просительным тоном:

— Мой дорогой друг, вы молоды. Я сам когда-то был молод.

— Я об этом догадывался, сэр, — сказал Спик учтиво.

— Вы еще и шутник! — улыбнулся Бид. — Я тоже в молодости был веселым человеком — об этом вы, пожалуй, не подозревали. Так позвольте мне, старику, задать вам такой вопрос: что влечет вас к научному подвигу? Не удивляйтесь моему вопросу: я слушал вас тогда на заседании, и у меня было светло на душе от вашей убежденности, меня тронуло ваше стремление — так мне показалось — бескорыстно служить истине… Но после вас говорили эти господа, и мне стало страшно за вас: не совлекут ли вас их бессовестные разглагольствования с прямого пути. Так вот чему же будете вы служить, мой юный друг? Что привлекает вас — интересы науки или выгоды манчестерских фабрикантов? Чего вы ищете для себя: сознания исполненного долга перед наукой и людьми или шумной славы и богатства?