Истина стоит жизни

— Дело не в вопросе, а в подходе к его решению. А кроме того, в ваших исследованиях вы встречаетесь с проблемами не только географическими. Путешественник изучает страну, ее природу, ее обитателей. Затем он высказывает свои соображения о том, как его нация могла бы повлиять на дальнейшие судьбы этой страны. Вот здесь-то и важно, руководствуется ли он собственной выгодой и выгодой тех, кто берет на себя смелость говорить от имени нации, или же высшими интересами справедливости и гуманности. В последнем случае его идеи не убедят нынешних политиков, но они могут запасть в умы тех молодых людей, которые через десяток-другой лет начнут приходить им на смену. Если вы станете проповедником тех принципов, которыми мы руководствуемся в Индии, можете смело рассчитывать, что будете обласканы и щедро вознаграждены. Если же вы пожелаете быть непредвзятым, вдумчивым ученым, одинаково желающим блага для белых и черных, христиан и язычников, — тогда вас ждут одни тернии и шипы. Как видите, я соблазняю вас не особенно заманчивой перспективой… — улыбнулся старик Бид.

— Я понимаю нашу роль в дальних странах как роль носителей цивилизации, — ответил Спик. — Станете ли вы отрицать, сэр, что цивилизация благо?

— Благо — это все то, что соответствует действительным нуждам человека. Мы же начинаем с того, что продаем африканцам жалкие стекляшки для украшения, над которыми сами же смеемся, и огнестрельное оружие, которым они смогут истреблять друг друга вдесятеро быстрее, чем своими стрелами и копьями. Мы развращаем подачками их вождей, поощряя дикарскую тягу к роскоши, которая совершенно не вяжется с общим уровнем жизни.

— И все же бесспорно, что общение народов, стоящих на разных уровнях цивилизации, способствует прогрессу тех, которые находятся на более низкой ступени развития, — заметил Спик.

— Это было бы так, если бы в этом общении сильный не стремился использовать свое преимущество против слабого, если бы он руководствовался не жаждой наживы, а действительным стремлением к всеобщему прогрессу. Когда же двигателем является выгода, мы несем в покоренные страны не прогресс, а разрушение, упадок и одичание. Еще недавно превосходные изделия индийской текстильной промышленности сбывались в Лондоне с огромным успехом, а теперь индийские ткани обложены неслыханной пошлиной, и в самой Индии рынок наводнен дрянными ситцами Манчестера.

Спик хотел что-то возразить, но тут в дверь тихонько постучали, и на пороге появилась молодая женщина, которую Спик видел часом ранее в саду.

* * *

— Добрый вечер, джентльмены, — сказала она чуть нараспев, довольно низким, но звучным голосом. — Не пройдете ли вы в гостиную — я приготовила чай…

При появлении дамы Спик поднялся с места. Старый Бид сказал:

— Позволь тебе представить, милая Энн, капитана Спика.

Спик подошел к Энн, она сделала несколько шагов навстречу и протянула ему руку.

— Мне очень приятно, — сказала она. — Мой сын хотел посмотреть на вас, но теперь он уже в постели.

— Я буду рад показаться ему в любое время, если это доставит ему удовольствие, — нашелся Спик, несмотря на некоторое смущение, надеясь, что эти слова послужат поводом для нового приглашения.

— Правда? — подхватила Энн. — Тогда пойдемте, пока он еще не уснул. Ты разрешаешь, отец?

Старый Бид с шутливым сокрушением махнул рукой:

— Ты неисправима, Энн! Идите уж, только не слишком будоражьте мальчонку.

Энн без дальнейших церемоний взяла Спика за руку и повела за собой по узкой скрипучей лестнице. Одетая теперь в темное шелковое платье, она быстро бежала по ступеням, оставляя едва уловимый аромат каких-то необыкновенных духов, напоминавших индийские благовонные курения. Наверху она подошла к одной из дверей и подняла указательный палец. Спик послушно остановился и затаил дыхание. Она осторожно приоткрыла дверь и заглянула в детскую. Несколько мгновений все было тихо, и вдруг звонкий голосок радостно защебетал:

— Мама, мама, мама! А я не сплю, а я не сплю!

— Ах ты шалун! — Энн вошла в комнату. — Бид, я тебя накажу!

Послышалась возня, заливистый смех ребенка и низкий, будто поднимающийся из глубины счастливый смех матери… О Спике, по-видимому, забыли; он переминался с ноги на ногу, не зная, что ему делать.

— Ой, где же вы… идите сюда, — позвал вдруг голос Энн. Но тут же последовало новое распоряжение:

— Хотя нет, погодите!

Спик послушно замер у двери.

— Ты почему не спишь, маленький разбойник, ты почему не спишь? — доносилось из детской. — За то, что ты такой непослушный, тебя следовало бы наказать, и я тебя накажу: я не покажу тебе того дядю, который путешествует по Африке и всех дикарей пугает своей бородой…

— Ой, покажи, покажи мне страшного дядю с бородой! — взмолился малыш.

— А ты обещаешь мне, что после этого ты сразу будешь спать?

— Обещаю, обещаю!

— И ни разу не проснешься?

— Обещаю, обещаю!

— И будешь видеть хорошие сны?

— Обещаю, обещаю!

— Ну смотри!.. А теперь закрой глаза… Совсем, совсем закрой! Вот так. Ну… — и другим, «страшным» голосом она произнесла: — Спик, явитесь!