Истина стоит жизни

И вдруг случилось то, что рано или поздно должно было случиться. Две престарелые тетушки Изабеллы где-то услышали ошеломляющую сплетню: младшую из девиц Эранделл кто-то видел входившей в квартиру холостого мужчины! Тетушки немедленно донесли о слышанном по принадлежности. В смертельном испуге леди Эранделл написала мужу, поехавшему посмотреть, что делается в фамильном поместье: «Ужасное несчастье обрушилось на семью: Изабеллу видели в Лондоне входящей в холостую квартиру! Она не в провинции! Где Изабелла?..»

Старик ответил телеграммой: «Изабелла, благодарение богу, обвенчана с Диком Бертоном». В письме, которое последовало, лорд Эранделл посоветовал жене послать за молодой четой и принять ее, как подобает доброй христианке. Он приложил также следующее письмо Ричарда Бертона, полученное им на другой день после бракосочетания:

«23 января 1861 года.

Мой дорогой отец,

я учинил злодейский разбой, женившись на Вашей дочери Изабелле в Уорвикской церкви и зарегистрировав наш брак у нотариуса…

Мне остается только добавить, что у меня не было прежде семейных уз или связей иного рода, что бракосочетание было юридически легально и «респектабельно». Я не претендую ни на какое денежное приданое: я могу трудиться в пределах моих способностей и этим содержать семью. Надеюсь, что будущее не принесет Вам ничего, достойного сожаления.

Остаюсь искренне преданный Вам

Ричард Ф. Бертон».

Давно уже Изабелла не ощущала такой радости, как в тот день, когда ей предстояло вернуться вместе с мужем под отчий кров. В экипаже она всю дорогу молчала и только время от времени пожимала руку Ричарда, лежавшую на ее руке.

Вся семья Эранделлов собралась в приемный зал. У всех был торжественный и несколько испуганный вид; не хватало только равнения по ранжиру для полного сходства с военным смотром.

Изабелла вошла твердым шагом, держась очень прямо. В ее осанке было что-то подлинно величественное, как у человека, которому внутренняя уверенность в своей правоте позволяет снести любое осуждение общества. Она подошла к матери без всяких признаков волнения и, не глядя ей в глаза, поцеловала ее. Ричард, остановившись в нескольких шагах от входа, сделал почтительный общий поклон. Затем Изабелла подошла к отцу и так поочередно расцеловала всех членов семьи… Все ждали, что будет дальше. Ричард не трогался с места.

Никто не мог знать, какая внутренняя борьба происходила в эти минуты в душе леди Эранделл: ее лицо и вся фигура выражали снисходительное спокойствие, ни один мускул не выдавал движений серди а. Даже когда она, подождав, пока Изабелла поздоровается со всеми, неспешно и величественно направилась к тому месту, где стоял ее новоиспеченный зять, никто еще не знал, что произойдет. И только когда Ричард Бертон, заметив какую-то искру в глазах старой леди, сделал невольный шаг ей навстречу, а Изабелла, забыв о чинном распорядке, бросилась к матери и горячо обняла ее, все поняли: она простила.

Леди Эранделл обняла своего зятя, поцеловала его, соединила его руку с рукой Изабеллы, благословила новобрачных и еще раз поцеловала обоих.

— Будьте счастливы, дети мои, — сказала она твердым голосом. — Простите меня за то, что я, не поняв божьей воли, противилась ей. Теперь я знаю, что такова была рука провидения…

В ее голосе Бертону послышались железные нотки, словно какая-то глубоко спрятанная угроза хотела прорваться наружу. Но всеобщее ликование тут же отвлекло его от дальнейших догадок. Смущенная и счастливая, Изабелла обнимала свою мать и в конце концов разрыдалась у нее на груди. Между тем братья и сестры окружили Ричарда, горячо приветствуя его включение в семью. Самые юные были настолько непосредственны в выражении своей радости, что глава семьи счел себя обязанным вмешаться:

— Перестаньте терзать Дика! Иначе он сбежит от нас в Африку.

* * *

Полгода Ричард и Изабелла наслаждались своим долгожданным счастьем. Они бывали на светских приемах, подолгу гостили в имениях многочисленной родни; в родительском доме их принимали с радушием и лаской. Известный в литературных кругах меценат и издатель лорд Хадтон, носивший до пожалования ему этого титула имя Монктон-Милнс, весьма симпатизировал Бертону и высоко ценил его поэтический дар. Лорд уговорил своего друга, престарелого лорда Пальмерстона, который к тому времени, несмотря на свой почтенный возраст, снова стал премьер-министром, устроить прием в честь молодой четы.