Истина в кино

Сайрус Хардман, выдающий себя за детектива пинкертоновского агентства, преображается в немецкого профессора, который проповедует неполноценность низших рас и расовую сегрегацию, после чего оказывается посрамлён. Шведка-миссионерка мисс Олсон превратилась в рамках всё того же безумия «расовой инклюзивности» в латиноамериканку Пилар Эстравадос, в которой не осталось практически ничего религиозного, зато есть наработанные в боксе кулаки…

Идиотизм сгустился до такой степени, что нельзя даже показывать сцены курения, и потому вместо угощения огоньком Ретчетт-Кассетти в исполнении Джонни Деппа подсаживается к Пуаро… с пирожным. И они его едят пополам из одной тарелки. Выглядит это отвратительно и наводит прямо на какие-то мысли о Кевине Спейси… Надо сказать, что Касетти из Джонни Деппа получился просто провальный — он выглядит настолько законченным хлыщем и мерзавцем, что нравственная проблема самосуда, которую попытались поставить в экранизации с Суше, становится немыслимой, — понятно, что такого отчаянного наглого негодяя только и остаётся прихлопнуть. И самому Пуаро в этом было бы поучаствовать не зазорно.

Даже начинается фильм с вымышленной и совершенно неуместной пропагандистской сцены: католический священник, мулла и раввин (никаких православных в Иерусалиме, конечно же, нет и никогда не было) поставлены перед Стеной плача, чтобы выяснить, кто из них украл редкую реликвию. Но Пуаро разоблачает начальника британской полиции как преступника — так религиозный мир и межнациональное согласие восстановлены. К вопросу о православных: в княгине Драгомировой в исполнении Джуди Денч не оказалось вообще ничего русского, что даже удивительно для такой великой актрисы, и если в предыдущих экранизациях она была одним из центральных персонажей, то тут откровенно теряется. Кстати, почему нельзя было на эту роль пригласить русскую эмигрантку Хелен Миррен — ума не приложу.

Известная по романам Агаты Кристи любовь Пуаро — графиня Вера Русакова — тоже превратилась в безфамильную Катрин, с фотографией которой сыщик в исполнении Кеннета Брана бегает по поезду. Пуаро из Брана получился хуже чем никакой — этот пафосный, манерный долговязый клоун представляет собой полную противоположность персонажу Агаты Кристи и слеплен исключительно с одной целью — максимально не походить на Дэвида Суше.

В итоге, уничтоженный на корню политкорректностью «Восточный экспресс» в новой постановке превратился в какой-то нелепейший цирк: поезд сходит с рельсов, месье Бук шляется с проститутками, Пуаро и секретарь Маккуин гоняются друг за другом по деревянному мосту над пропастью и сыщик дерётся тростью, Пуаро даёт миссис Хаббард разряженный пистолет и предлагает его убить. Шапито да и только.

«Скрюченный домишко» тоже изрядно скрючило от политкорректности. Ни геев, ни феминисток, ни негров, ни мультикультурализма и дружбы народов в сюжет фильма добавлять не стали. Просто изъяли большую часть смысла романа.

«Скрюченный домишко» Агаты Кристи — это история о дурной наследственности. Убитый богач Аристид Леонидис — одновременно домашний тиран и бессовестный делец, хитроумный и изворотливый, и в то же время — любящий отец семейства, наделивший свою родню немалыми деньгами, окруживший их заботой и негой.

«Скрюченность» Леонидиса передаётся и другим членам его семьи, детям и внукам, и его дом превращается в «скрюченный домишко» из детской «Скрюченной песенки».

А за скрюченной рекой,
В скрюченном домишке
Жили летом и зимой
Скрюченные мышки.

Не случайно, кстати, что именно это слово — «скрюченная», crooked — наклеил, как ярлык, Дональд Трамп на Хиллари Клинтон в ходе президентской кампании 2016 года. И это выражение, crooked Hillary, действительно прилипло, а оно значит больше чем просто «лживая» — извращённая, искорёженная, неисправимая, внутренне испорченная и вывернутая.

И вот один из членов семьи Леонидисов унаследовал эту скрюченность в наибольшей степени — безграничный эгоизм, самолюбование, нежелание сознавать границы и сдерживать свои капризы довели его до цепочки убийств других членов семьи. «В помёте всегда есть „бракованный“ щенок», — так написал другой член семьи, который своей жертвой смог исправить сложившуюся чудовищную ситуацию.

И вот в экранизации эта тема дурной наследственности и «дурного помёта», совершенно очевидная для Агаты Кристи и её читателей в 1949 году, разумеется, полностью исключена. Если современный человек, как заявляют опрошенные американцы, даже с заданным полом не родится, то что уж говорить о наследственных дурных чертах характера и, тем более, о врождённой преступности. Сама мысль об этом современному либеральному сознанию категорически претит.