Истина в кино

«Великолепная семёрка» Стёрджеса — фильм эпохи американской бури и натиска. Фильм построен, по сути, на скрытом расовом конфликте и идее экспорта демократии. Мексиканские крестьяне, страдающие от мексиканских же бандитов, нанимают белых американских стрелков на свою защиту. Те проигрывают своё сражение, так как часть крестьян предпочла своих рекетиров чужестранцам-освободителям. Но хотя бандиты отпускают их с миром, американцы возвращаются. Потому что американцы в любом случае должны возвратиться и навести свою демократию всегда и везде, во что бы это ни стало.

Не слишком горячо принятая в США, в Советском Союзе «Семёрка» стала культовым фильмом. И дело не только в том, что в одном голливудском кино снялись сразу двое русских: Криса сыграл Юлий Борисович Бринер, а мудрого старика — Владимир Соколов. Дело в том, что наш зритель эпохи холодной войны безошибочно проецировал американский «освободительный империализм» на наш собственный. И не случайно, что «Семерка» породила шедевральный русский отклик в виде «Белого солнца пустыни», где смысл «освободительного» метасюжета воспроизведён почти буквально. С тем лишь прибавлением, что русский герой Сухов — одиночка (на самом-то деле именно русские, а не американцы — народ индивидуалистов).

В этой истории кочующего сюжета новая «Великолепная семёрка» отметится своим блистательным отсутствием. Зачем и ради чего снят этот фильм — понять решительно невозможно. Первое и напрашивающееся объяснение — создать «политкорректную» версию истории семёрки. Вместо русского Бринера во главе компании негр Дэнзил Вашингтон. А сама «семёрка» представляет собой набор костюмов из Диснейленда — тут рядом с негром и хулиган-мексиканец, и китаец-ножевик, и индеец, и комичный следопыт, а элегантного, но травмированно-трусоватого южанина, некогда первого стрелка Конфедерации (в самом деле, разве можно не унизить немножко южан тем, что именно их герой трусит), уравновешивает весёлый фокусник-янки.

Недавно в сети потешались над российским аналогом американских «Мстителей», где подборка супергероев тоже производилась с учётом принципов пролетарского интернационализма. Но до такой клоунады, которую устроили в новой «Семёрке», нашим ревнителям толерантности далеко. При этом на стороне зла есть белые, есть мексиканцы, есть даже индеец. Но вот плохих негров нет и быть не может.

Само зло теперь воплощено вместо мексиканских разбойников бандитским капитализмом. Главный злодей Бартоломью Боуг кощунствует, что бог этой страны — доллар, а значит, противясь его долларам, жители маленького городка противятся самому богу. Но для настоящего капиталистического монстра Боуг ведет себя откровенно глупо: вместо того чтобы прислать полицию со специальными полномочиями, идёт в атаку во главе собственной наёмной армии и гибнет, что логично для вожака банды, но не для предпринимателя, который просто вернулся бы с новой, ещё большей силой, в которой был бы не один уничтоженный фокусом пулемёт Гатлинга (тема превосходства бандитов в вооружении, центральная у Куросавы, вернулась в новый фильм, но не слишком удачно), а десять или даже сто пулемётов.

Всё социальное, помимо риторики про капитализм в начале, из фильма исчезло. Если в прототипах важную роль играет недоверие крестьян к своим защитникам и постепенное преодоление недоверия и трений, то теперь это заменено сценой эвакуации борделя. Если для первых двух семёрок центральным был вопрос — почему они вообще должны сражаться и умирать за угрюмых, жадных и неблагодарных мужиков, прячущих своих дочек и лучшую еду, то новую семёрку проблемы мотивации вообще не волнуют. Главный герой Сэм Чизем не столько восстанавливает справедливость и защищает слабых, сколько мстит Боугу за гибель собственных сестёр. Так из социальной драмы «Семёрка» превращается в миллион-первый фильм о мести.

Последние годы ознаменовались рождением жанра «политкорректного» вестерна. В этом вестерне злой чернокожий жестоко мстит белым шовинистическим расистам, не скрывая собственной расовой ненависти. Этот мотив — расовая ненависть чёрных к белым — активно эксплуатируется на «обамовско-клинтоновском» фланге американской политики. При этом указание на проблему оказалось под запретом. Только что конгрессмену Питтенджеру пришлось извиняться за предположение, что участники очередного расового бунта в городке Шарлотт просто ненавидят белых.

В этом жанре особенно развернулся Квентин Тарантино с великолепным «Джанго освобождённым» и в самом деле омерзительной «восьмёркой». Возможно от создателей ремейка «Семёрки» ожидали чего-то подобного, но они решили от этой миссии уклониться, сняв фильм о крепкой расовой дружбе и даже прибавив некоторые христианские мотивы. Но получилось ни два, ни полтора. Неполиткорректность в любую сторону всегда побеждает политкорректность.